Берлин-Мюнхен. Инженер с гречанкой

Подпись под е-мейлом попутчика: «Рамадан». – Мой приятель: «Африканец, наверное, у них бывают мусульманские имена. Знаешь, как африканцы пахнут? У них очень крепкий... аромат».

На сайте изучаю отзывы о Рамадане. Предыдущий водитель: «Мы с другим попутчиком прождали его сорок пять минут». – Точно африканец.

Накануне выезда Рамадан звонит мне на мобильный, чтобы удостовериться, что «все окей». Голос тих и робок. Да, подойдут к стоянке наискосок от АЗС, севернее Эрнст-Ройтер-Платц. Да, в девять сорок пять.

Утром в девять сорок снова звонит: «Мы на АЗС». – «Да-да, подъезжаю, через минуту буду».

***

На АЗС русый, с бородой, в синей куртке, за ним – молодая девушка с длинными темными волосами, глазастая. – «Рамадан?» – «Я». – Вежлив, сдержан, серьезен, немного напряжен. Рамадан садится впереди, девушка – за ним. Никаких запахов я не замечаю.

Девушка – гречанка, немецкий язык понимает плохо. Речь Рамадана правильна, медлительна, он часто задумывается, подбирает, по-видимому, слова. И нет, он не африканец: «Из Ливана». – На четверть – немец: бабушка по матери из Берлина. Дедушка – ливанец. Уехал учиться на агронома в Париж. Еще до второй мировой перебрался в Берлин – во Франции работы не было, в Германии была. Познакомился с девушкой, будущей бабушкой, женился. В войну с работой было худо, они с трудом перебивались, скитаясь по стране, с севера на юг.

Через пару лет после войны переехали в Ливан, в семидесятые вернулись в Германию, в восьмидесятые – в Ливан. Затем опять в Германию. Дедушка вышел на пенсию, умер несколько лет назад. – «А бабушка?» – «Бабушка жива. Каждую пятницу у нее собираются, прежде всего старшее поколение – дяди, тети, но и внуки, кто когда может, в пятницу рабочий день короче, освобождаются в обед».

«Имя „Рамадан‟ имеет отношение к религии?» – «Да, но наша семья не слишком религиозна. А бабка по матери христианка». – «В Ливане есть христиане?» – «Да, и есть христианские церкви, католические, протестанские. Вероисповеданий в Ливане множество». – «Сами вы – мусульманин?» – «Да». – «И соблюдаете пост? Ваше имя словно предполагает...» – «Пост я выдерживал только зимой, когда поздно светало и рано смеркалось. С тех пор, как Рамадан падает на летние месяцы, а он ежегодно передвигается назад на одиннадцать дней, я поститься перестал. Летом пост начинается с трех утра и продолжается до двадцати двух вечера. В пост даже пить нельзя, это бесчеловечно. Я стану правоверным лет через десять, когда он вновь будет падать на зиму».

«Ваша мать успела пожить в Ливане?» – «Да, мать и двое братьев с родителями жили в Ливане, но во время гражданской войны братья выехали в Германию. Один из дядей – в Мюнхен, где проживает больше пятнадцати лет, другой – в Берлин». – «А мать?» – «Мать изучала компьютерную науку, в Ливане устроилась в частную школу учительницей математики и немецкого языка: государственные школы никуда не годятся, частные – дорогие, но учителя с существенной скидкой могут отдать в них своих детей. Мы с младшим братом учились в школе матери – с шестого по тринадцатый класс. В начальных классах мать была моей учительницей по математики, другие дети могли подумать, что я – ее любимый ученик, но она со мной была строга.

Раньше школа в год стоила тысячу евро, теперь она резко подорожала, примерно в пять раз». – «Университеты платные?» – «Государственные университеты бесплатны, но и они не ахти какие, а частные берут сумасшедшие сборы. Самый элитный вуз – американская высшая школа – восемь тысяч за семестр».

«Немецкому учились у матери?» – «В школе – нет. Мать в школе была далеко не единственной учительницей немецкого. В детстве я лучше говорил, чем сейчас, я стал забывать слова, через фразу вставляю в речь арабские. У матери немецкий язык по-прежнему безупречен. До гражданской войны немецкий в Ливане пользовался популярностью – из Германии приезжала масса туристов».

«Вы в Германии учитесь в университете?» – «Мать настояла, чтобы мы с братом защитили бакалавра в Ливане – чтобы не было соблазна окунуться в одни развлечения, в Берлине, например. Магистра разрешила получить за границей – после бакалавра мы уже взрослее и более целеустремленные.

В Берлине я год, но по-немецкий общаюсь редко: учеба ведется на английском языке, это новая программа Технического университета, обращенная к международной публике. Мне на английском и легче, так как основная часть технических терминов мне на немецком не известна.

Среди друзей трое немцев, я и с ними общаюсь по-английски. С ливанцами контакта не ищу. Есть дядя, и этого достаточно».

– Продолжение следует –