Занимательная гебраистика: cредний класс и вопросы языкознания

По весьма ядовитому замечанию Джорджа Оруэлла, «Представителям среднего класса, кроме правильного произношения, терять нечего». Это заявление, возможно, было на тот момент справедливым для европейских стран, где и средний класс, и правильное произношение уже много лет как сформировались. В еврейской же общине Палестины в первую четверть ХХ века наличествовали сразу две серьёзные проблемы – не были ни среднего класса, ни правильного произношения.

Проблема со средним классом как-то решалась – он постепенно появлялся. С правильным произношением дело обстояло гораздо сложнее.

С точки зрения идеологов сионизма, иврит символизировал не только единство различных еврейских общин, но и преемственность по отношению к древнему Израильскому царству. Вот только никто не знал, какое во времена Израильского царства было произношение – звукозаписей по понятным причинам не сохранилось. Произносить-то, конечно, произносили – хотя бы для того, чтобы читать Пятикнижие и молитвы в синагоге, но и тут никакого порядка не было. У ашкеназов – евреев Германии и Восточной Европы – была одна традиция произношения, у сефардов – евреев Северной Африки – другая, у евреев Ближнего Востока – третья. А евреи в Йемене произносили вообще так, что их не понимали ни сефарды, ни ашкеназы.

Инициаторы возрождения иврита стояли перед непростым выбором. Норма произношения была необходима хотя бы для того, чтобы не тормозить процесс формирования еврейского среднего класса в Палестине. Но надо было решить, какую из традиций признать нормативной. Волевым решением Бен-Йехуды нормативной была объявлена сефардская традиция – и к ней стали приучать детей в первых появишихся в Палестине ивритских школах.

Проблема возникла с совершенно неожиданной стороны. В начале 20-х годов началась новая волна репатриации – в основном, из Восточной Европы. Причиной этой волны послужило не столько желание переехать на землю предков, сколько введение в 1924 году Конгрессом США въездных виз и ограничений на иммиграцию. Языки у вновь приехавших были разные, и, чтобы общаться между собой, они постепенно начали учить иврит. С произношением, правда, дело не заладилось. Они говорили на языке предков с самыми разными акцентами – польским, немецким, русским, венгерским, но не с тем, который последователи Бен–Йехуды считали нормативным.

Помимо многочисленных акцентов, эти репатрианты обогатили иврит рядом новых выражений – кальками с их родных языков. Так как большинство приехавших были из Польши, то выражения польского происхождения преобладали над прочими. В иврите появились «жёлтый сыр» – в смысле, обычный, твёрдый, и «белый сыр» – то есть творог. Напиток, именуемый «кофе латте», на иврите стали именовать «перевёрнутым кофе». А «европейский» новый год, евреями в Палестине не отмечавшийся по причине наличия своего в середине сентября, стал именоваться «Сильвестром».

В израильской истории репатрианты этого периода известны как «репатрианты газированной воды» – не разделяя убеждения своих предшественников, что приличный человек должен заниматься исключительно тяжёлым физическим трудом в сельском хозяйстве, они понаоткрывали в городах разные магазинчики, среди которых преобладали киоски по продаже газированной воды. Это уже были явные признаки формирования среднего класса – но правильного произношения ему, всё же, не хватало. Настолько не хватало, что даже герои фильма «Эта страна», снятого в 1935 году отцом–основателем израильского кино Барухом Агадати, говорят с сильным акцентом – кто с русским, кто с польским.

Дети этих репатриантов, однако, пошли уже в ивритские школы, где слышали от учителей иврит без акцента. К 1948 году, когда была провозглашена независимость Израиля, они уже успели школы закончить, так что в новый период своей истории страна вступила со сформировавшимся средним классом.