Наслаждение философией

Если посмотреть на историю западной философии как на пейзаж с горами, долинами, пустынями и равнинами, то имена философов, известных почти всем, окажутся горами, а мыслители, не известные никому, кроме специалистов, расположатся на обширных равнинах, на фоне которых горы и выделяются. Однако за общеизвестными горами, такими как «Платон» или «Аристотель», скрывается пик, уходящий высоко за облака; большая часть его не видна или непонятна, однако его тень или влияние покрывает многие обширные равнины – «средневековую философию», «арабскую философию», «византийскую философию», не говоря уже о других, более новых горах. Эта частично видимая, частично домысливаемая вершина называется «Плотин», и скрывает ее то обстоятельство, что в своих работах он будто бы просто объясняет уже сказанное Платоном.

Последние сто лет Плотину везло – его труды вышли в критических изданиях высшей пробы, многие самые светлые умы, служащие античной философии, уделяли ему время, внимание и силы. В результате контуры его мысли заинтересованному читателю сейчас доступнее, чем когда-либо. Один из тех, кто уже более 35 лет большую часть своего времени посвящает пониманию и объяснению Плотина, – Пауль Каллигас (род. 1948). В 80-е годы прошлого века он взялся за перевод всех работ Плотина с древнегреческого на новогреческий, но, осознав, что эти переводы более, чем любой другой текст античной философии, нуждаются в пояснениях, еще 25 лет потратил на комментирование текста – с тем чтобы сделать контекст затронутых в нем проблем более понятным читателям, у которых не было возможности ни слушать семинары самого Плотина, ни посвятить несколько десятилетий исследованию его мысли. Шестой – и последний – том перевода и комментариев Каллигаса еще не вышел по-новогречески, зато первые три уже переведены на английский – эта объемистая книга стала незаменимым помощником для любого читателя Плотина. Наш разговор состоялся на Крите, недалеко от горы, во время прогулок по которой в беседах создавались «Законы» Платона.
Эта беседа была бы невозможной без благожелательности Юргиса Лиепниекса и Дависа Подниекса.

А. Р.

    Вы философ?

Я считаю себя скорее исследователем философии, а не философом в собственном смысле.

    Чего же вам недостает, чтобы стать философом?

Для этого надо иметь весьма оригинальный взгляд на мир и свое место в нем. В наше время это редкость, потому что большинство идей уже подробно обсуждены, и сформулировать что-то действительно новое и оригинальное непросто.

    Но это всегда было непросто.

Не всегда. В отдельные времена сложнее. Например, в поздней античности, которой я занимаюсь, это было сложно. Это одна из причин, почему она мне интересна. Даже великие мыслители склонны ориентироваться уже внутри имеющегося дискуссионного поля. То есть они соотносятся с различными точками зрения, прежде чем сформулировать собственную. Пожалуй, сегодня мы находимся в похожей ситуации.

    Не могли бы вы пояснить, в чем выражается это сходство?

Я имею в виду следующее: мы сейчас гораздо больше думаем об истории философии. Мы больше знаем о том, что думали предшествующие философы в разные исторические эпохи. Даже если мы не соглашаемся с ними, мы учитываем их суждения, формулируя собственные. Но так было не всегда. В другие эпохи люди часто строили свои взгляды более независимо. Даже если они и заимствовали чужие утверждения, то не ощущали, что это привязывает их к тому, что… Подумайте о современных городах. Вот вы живете в городе и оказываетесь в строго организованной среде. Тут улицы, там пешеходные зоны, светофоры – и вам приходится с ними считаться. Но города были такими не всегда. В иные времена в городах не было четко определенных правил.

    Но разве то, как вы описываете современную философскую ситуацию, не оказывает влияния на status quo? Говорить, как вы, значит соглашаться с тем, что есть. Или вы считаете, что говорите объективно, смотрите как орел с небес?

Ни то, ни другое. Чтобы понять ситуацию – что я и пытаюсь сделать, – не обязательно с ней соглашаться. Можно таким образом нащупывать новые пути, пытаться пересмотреть известные взгляды. Пока не изучишь существующую структуру, ты не можешь ее изменить.

    Давайте сделаем шаг назад. Вы сказали, что вы исследователь философии.

Да.

    Что именно вы изучаете, когда изучаете философию?

По большей части тексты, философские тексты. В моем конкретном случае – тексты древних философов. На мой взгляд, самым важным аспектом этой работы является желание понять эти тексты в их собственном праве – так, как они работали в свое время. Это, разумеется, не только трудно – это, можно сказать, почти недостижимо. Но попытаться можно. И, делая это, мы многое начинаем понимать о собственном историческом измерении и о самих себе, потому что мы сами в определенной мере исторические конструкты. Мы многим обязаны той традиции, которую изучаем через чтение философских текстов.

    Как распознать философский текст? Каковы общие черты текстов, которые вы относите к философским?

Во-первых, обсуждение таких проблем, как понимание того, что такое бытие и небытие. Онтологические вопросы – те, что традиционно относятся к онтологии, – я считаю главными философскими вопросами. Еще вопросы существования – что есть сущее? – которые в античности затрагиваются меньше, но являются совершенно философскими. Вопрос об истине: что на самом деле происходит и как можно это проверить? Это тоже проблема с сильной онтологической подоплекой. Ну и так далее.