Несовременные размышления

... писатель и философ Ален де Боттон объявил о планах построить за 1 миллион фунтов стерлингов храм атеизма в Лондоне. [...] «Это может быть храм любви, дружбы, спокойствия или перспективы», – отмечает Ален де Боттон.

Информационное агентство «Амител», 6 февраля 2012 г.

Предложение «архиепископа от поп-философии» Алена де Боттона построить в Лондоне Храм атеизма на первый взгляд кажется несовременным. Число верующих в христианском мире может быть и сокращается, но и атеистические взгляды не вызывают особого энтузиазма. Большие идеологические системы разъедает ржавчина скептицизма. Но идея Алена де Боттона – английского философа родом из Швейцарии – может напоминать проекты времен Великой французской революции похоронить религию и установить культ Разума. В связи с чем предлагались архитектурные проекты новых храмов Разума. Кое-что из этих планов удалось воплотить в жизнь в некоторых церквях Парижа и других городов Франции, а в соборе Парижской Богоматери артистку парижской оперы даже короновали как «Богиню Разума». В свою очередь в Советском Союзе во многих опустевших церквях устраивались клубы и лектории, в которых велась атеистическая пропаганда.

Отказ от религии не вел к отказу от храма и как величественного типа здания и учреждения с определенной идеологической программой. В 1919 году подотдел ИЗО большевистского Наркомпроса в Москве объявил конкурс на проектов и эскизов «Храма общения народа». В чем состояло это общение, остается малопонятным, известны только эскизы предназначенного для них сооружения, выполненные в экспрессионистическом духе учениками Н. Ладовского, главы архитектурного течения «рационалистов» во ВХУТЕМАСе.

Но и там, где само слово «храм» не использовалось, сохранялись некоторые черты храмостроительства. Так, в Москве на месте снесенного в 1935 году Храма Христа Спасителя собирались воздвигнуть Дворец Советов, а позднее в Кремле рядом со средневековыми соборами был построен Дворец Съездов.

Если слова «собор» и «съезд» идентичны по смыслу, то храм и дворец совершенно по-разному внушают чувство сопричастности – то ли народу, то ли элите. В новейшей архитектуре дворцами стали называть не роскошные жилища аристократии, а общественные учреждения клубного или политического характера.

Во всей этой истории, интересной самой по себе как опыт конструирования новых учреждений и соответствующих им архитектурных сооружений, Храм атеистов – нечто новое, ибо атеистов всегда объединяла скорее идеология, чем ритуал. И уж если ритуал, то отнюдь не храмовый, а близкий к карнавальным или образовательным мероприятиям. Метафорически называть культурные учреждения вроде музеев и университетов храмами искусства или науки стали журналисты, намекая на служение чему-то нерелигозному.

Но Ален де Боттон не является журналистом, он считает себя сторонником прикладной философии, которая занимается не столько разработкой концептов и понятийных систем, сколько демонстрирует способы размышления о предметах жизненного обихода, исследуя их смысловые поля. Среди сочинений Боттона есть книга «Архитектура счастья», в которой счастье берется не как категория философской системы, а как полнота переживания предметной среды, что часто упускается в профессиональных трудах по архитектуре или дизайну и в искусствоведческих работах. Боттона можно считать продолжателем не столько феноменологической эстетики, сколько античной традиции красноречия, экфрасиса, выразительного вербального описания предметов искусства и вызываемых ими переживаний. Вступая в неявную полемику с Виктором Гюго, полагавшим, что книга убьет архитектуру, Боттон считает, что здания могут говорить людям даже больше, чем книги. Правда, доказывается это как раз с помощью книг.

Однако Храм атеизма – это не просто описание возможного переживания, а проект. Ален де Боттон призывает создавать в городах сооружения, в которых человек мог бы предаться созерцанию безбожной вселенной. Он привлек к своему замыслу архитекторов (Tom Greenall Architects и Jordan Hodgson Designs), и в печати появились проекты необычных сооружений, небольших по площади, но внушительной высоты (для Лондона одно из таких сооружений может достигать 46 метров) – что-то вроде труб, поднимающихся к свету и создающих своего рода оптическую систему, обращенную к небу. Эти храмы атеизма не рассчитаны на большое число поклонников безбожной вселенной, их направленность близка столпничеству: теснота помещения отчасти напоминает образ монастырской кельи или часовни. Отсутствие окон в стенах, поднимающихся к световым проемам, создает скорее ощущение пещеры, чем башни.

Эти индивидуальные башни должны вызывать чувства приобщения к трансцендентному без определенной идеологической программы, что напоминает иконоборческие порывы. В отличие от атеистических клубов, в которых проводились лекции и диспуты, возвращающие людей к посюсторонней жизни, здесь предлагается одинокое созерцание далекого от суеты безымянного абсолюта.

Так что слово «храм» здесь вводит в заблуждение. Но раз уж оно используется, то в сознании возникает аналогичный образ пустого пространства в городской среде, предрасполагающего к углубленной возвышенности духа, если можно воспользоваться таким оксюмороном. Оправданы ли сооружения с такой нейтральной функцией? Ведь в любом из существующих храмов человек попадает в атмосферу определенной идеологической программы, возможно, и не соответствующей его убеждениям. В таком случае предлагаемый нейтральный тип сооружений дал бы ему необходимое пространство для переживания, не связанного с неприемлемой для него идеологией. Но требуется ли для этого уединение и теснота кельи, или здесь как раз желательно находится в большом зале среди людей, охваченных единым созерцательным настроением?

Можно предположить, хотя доказать это трудно, что сооружения, имеющие пространственное сходство с храмами, но не связанные с определенной конфессиональной или философской программой, могли бы пользоваться успехом. Горожане, постоянно захваченные человеческими потоками, нуждаются в местах. сулящих душевный покой и равновесие. Их обычно находят в открытых пространствах площади и парка, но аналогичных им интерьеров современная городская культура не породила.

Некогда Христос изгнал торгующих из храма. Сегодня пространства, сопоставимые с храмами по величине и величию – это, как правило, вокзалы и супермаркеты, то есть места, ориентированные на утилитарные функции и движение, а не на покой и созерцание. В послевоенное время выдающихся храмовых сооружений, за небольшим исключением, новая архитектура не явила. Но возможно, города нуждаются в пространствах, не имеющих определенных утилитарных и символических функций, они могли бы стать местами, куда человек мог бы заходить для одинокого погружения в созерцание или сливаться с толпой в дни тревог и радостей.

Предложение Алена де Боттона, скорее, следовало бы отнести не к проектам, а к жанру проектной провокации, за которой могут последовать и реальные проекты, и постройки – если найдется достаточное число энтузиастов и финансовые средства, а также будет получена поддержка муниципальных властей.