Бар живых и мертвых

Бар при нашем доме в Люксембурге был безликой, мрачной дырой с ничего не выражающим названием Madison. Нет, там не было ничего американского, бар принадлежал итальянцу из Калабрии, который нередко, накурившись травы, выходил к посетителям показывать буклеты своей родины. Название наверняка придумал тот, кто ему это место продал. Оно совершенно не вписывалось в фешенебельный район Бель-Эр, где по улицам разгуливают старички в золотых очках и каждый второй ездит на «порше». Бар был чем-то вроде упавшего с другой планеты напоминания об одиночестве и иллюзорном утешении на один вечер в кругу друзей.

Madison, да – я всегда считала, что настоящий бар должен быть безликим и носить скромное название. Будь у меня бар, я бы назвала его «Бар». На сцене распивочной блистать должны посетители, а не дизайнерские изыски или модные бармены, название бара не должно отвращать от его единственного предназначения – служить гостям. Бар – это фон, а фон не должен мешать, в идеале фон исчезает.

И это было как раз такое место. Интерьер никакой – пара темных, изрядно послуживших столиков, стулья, по мере надобности сдвигаемые и тем самым образующие любые сообщества. Узкая барная стойка, за которой обычно работали девицы в суперкоротких платьях, причем работали очень недолго. В единственном туалете рядом с рулоном бумаги красовался уникальный артефакт своего времени – привинченная к стене пепельница; нигде более видеть такую не доводилось. Сиди на горшке и кури – что я и делала, ибо дело было в те времена, когда бары еще не придушил дурацкий запрет на курение.

В бар Madison ходили одни и те же люди: подобно ночным мотылькам, кружащим вокруг лампы, по пути между работой и домом они вновь и вновь сворачивали с сияющих улиц с безупречными виллами в это темное место и никак не могли из него вырваться. К их числу принадлежали и мы. Куда бы мы ни направлялись – в хороший ресторан, центральный бар или особый район развлечений Клаузен, непременно обнаруживалось, что вечер мы заканчиваем здесь, у бурой стойки Madison, потягивая ром Diplomático Reserva Exclusiva и обсуждая все то же самое. Каждый раз, завернув в новое стильное и симпатичное место, мы решали, что «теперь-то уж точно будем ходить сюда, а не в ту дыру», но вскоре опять сидели в Madison за «нашим» столиком и трепались с калабрийцем. Он рассказывал, как однажды заработает денег и вернется на родину; мы, понятное дело, знали, что хозяин бара и сам в это не верит – вернуться на родину из Madison невозможно, – но проявляли тот же восторг и энтузиазм, что и он.