Книжный магазин как средство ухода за сушилкой для посуды

Мужчина с сушилкой для посуды в руках зашел к нам в магазин, огляделся и вкрадчивым голосом спросил: «А что это вообще у вас тут такое?» Важный, на самом деле основополагающий вопрос, на который я сразу ответил: «У нас тут книжный магазин», но который заставил меня задуматься – потом, не сразу.

Объясню. На протяжении более чем семи лет я веду дневник – «дневник»: я фиксирую высказывания людей, по разным причинам оказавшихся в нашем магазине. Я не меняю ни слова, ничего не придумываю, ничего не дописываю за них – только цитаты, только хардкор. Накопилось на книгу, которой пока нет. Но об этом ниже.

Семь с половиной лет назад, устав от бесконечных изображений усатого упыря Сталина на всех свободных поверхностях Москвы, а на самом деле после аннексии Крыма и убийства Немцова, а на самом деле после Болотной, а на самом деле… – нужное подчеркнуть – мы с женой уехали в Израиль. Мысль открыть книжный появилась вместе с мыслью об отъезде. Один наш друг, впервые услышав о нашем решении уехать, вздохнул: «Только не говорите, что хотите открыть книжный магазин», а второй пожал плечами: «Я так понимаю, что вы как не зарабатывали, так и не планируете?» А мы планировали, планировали – и зарабатываем. «Как интересно, такой маленький магазин. Но эффективный?» – тоже цитата из моего «дневника». Но разговор не о том.

А о чем? Этот текст – чистая импровизация, в моем повествовании нет магистральной линии, но вот что в нем точно есть – это абсолютная растерянность. Оттого и «взволнованный голос, и сбивчива речь», как писал выдающийся поэт Александр Куляxтин.

Так вот, когда у нас – в очередной раз – появилась собака, моя жена Лена вдруг, на третий примерно день, схватилась за голову: «Что мы наделали!» Смысл был в том, что у нас кот, и мы периодически уезжаем, и дома нас нет и так далее. Но дело не в этом, дело в самой растерянности, в вечном – экзистенциальном, да – страхе перед неизвестностью и перед ответственностью, которая вместе с этой самой неизвестностью нависает и иногда не дает дышать: что мы наделали!

Я помню первый день работы нашего магазина. Мы пришли утром, открыли дверь, сели среди аккуратно расставленных по полкам книг и стали ждать. Долгое время никто не приходил. (Что мы наделали!) Поверьте, когда в твой магазин некоторое время никто не приходит, это время превращается в вечность. И до сих пор, кстати, так.

Но потом обязательно приходят. «Я зашел, потому что вы были открыты, – говорит мужчина. – Если бы вы были закрыты, я бы не зашел, а прошел бы мимо». Ну логично.

Когда я впервые задумался о том, что неплохо бы сделать из моего «дневника» книгу – тем более многие просят, – я решил посоветоваться с Линор Горалик. Я вообще очень часто советуюсь с Линор по разным поводам. Она сразу придумала, как это сделать, и я тогда же понял, что не справлюсь. Не хочу объяснять подробно, но суть ее идеи заключалась в том, что нужно было собрать все мои «дневниковые» записи, попытаться разбить их по типам авторов реплик и сделать такую странную классификацию людей, которые к нам приходят. Вернее, целей, которые преследуют люди, которые к нам приходят. Я сломался на первом этапе – собрать все мои «дневниковые» записи, потому что человек, как известно, слаб. Но вот о том, зачем к нам приходят, я с тех пор думаю постоянно – ну когда появляется свободное время (например, когда к нам никто не приходит, а страх перед неизвестностью ненадолго отступает – вру, он никогда не отступает).

За последние годы, к слову, появилось некоторое количество книг, написанных разными владельцами книжных магазинов или писателя-ми, которые только делают вид, что владеют книжным магазином – можно подумать, что мечтать больше не о чем. (А вот интересная, кстати, тема: почему многие мечтают о собственном книжном магазине? Моя идея – чтобы читать не только дома, но и на работе. Шучу – на самом деле я не знаю.) Авторы всех этих книг так или иначе совершают попытку классификации, хотя бы приблизительной, своих покупателей. И каждый раз эти попытки оказываются неудачными.

Попробую – заведомо неудачно – и я.

Вроде бы Оскар Уайльд говорил, что быть в одиночестве просто скучно, а быть вне общества – уже трагично. Уверен, многие заходят в книжный в поисках общения. Книжный магазин сродни клубу по интересам: столкнувшись с кем-то у одной и той же книжной полки, ты сразу обретаешь и заинтересованного собеседника, и тему для разговора. В случае если потенциальный собеседник не совсем интроверт. Что встречается не часто, но встречается.

И даже если в магазине никого нет, один человек все же есть – я (или моя жена Лена). Нам деваться некуда, и разговоры – вернее, монологи – могут длиться вечно.

Чаще всего они рассказывают собственную жизнь. Это, знаете, как в поезде: зацепился за какую-то свою мысль или слово, да хоть за случайный взгляд – и понеслось. Иногда бывает очень интересно, потому что, казалось бы, что может быть интереснее чужой жизни? Но поверьте моему опыту профессионального слушателя, не все жизни одинаково интересны, и это грустно. С другой стороны, произносящему автобиографический монолог чаще всего не нужна ответная заинтересованность. Важно само присутствие слушателя. Вы пробовали выпивать с зеркалом? Я как раз об этом.

Не всем, однако, есть о чем говорить. Ведение беседы или хотя бы умение придумать тему для разговора – большой талант. Но некоторым все равно необходимо о чем-то говорить, хоть о чем. Женщина после тщетных попыток придумать тему для разговора буквально на последнем дыхании интересуется, как меня зовут, и, узнав, что я Евгений, радостно хватается за эту спасительную соломинку: «О, а вы слышали, Евгений Евтушенко недавно умер…»

Но для того чтобы спровоцировать диалог, необходимо все же что-то более провокационное и заинтересованное. Покупательница: «Почему вы позиционируете себя как букинистический магазин, если занимаетесь новыми книгами?» Я: «Мы не позиционируем себя как букинистический магазин». Покупательница: «А кто позиционирует вас как букинистический магазин?» Я: «Никто». Покупательница: «Ну вот я, например, позиционирую вас как букинистический магазин». Я: «А почему вы так делаете?» Покупательница: «А как еще я могу вас позиционировать?»

Придумать тему для разговора – большой, очень большой талант.

Справедливости ради, есть люди, которым книги неинтересны (пишу с ужасом, с недоверием к самому себе, со странным, прямо скажу, ощущением, но пишу, потому что – справедливость). Это, да, странные люди, и я честно не понимаю, зачем они приходят в книжный магазин, но приходят…

Интересная, кстати, тема: потребность зайти в книжный (при его, естественно, наличии). Жиз-ненное, то есть совершенно реальное, наблюдение: человек видит книжный магазин и заходит в него. Потому что не может не зайти. Это сродни посещению церкви, то есть сакрального места: будь ты трижды подписчиком газеты «Безбожник», тебе сложно пройти мимо места, которое является носителем сакральной силы. Это – вспоминая Шестова, как он понимал бога, – по ту сторону разума. Это по-настоящему заумный поступок. Ну просто не пройти мимо. Книги, особенно находящиеся рядом, дают уверенность, что жизнь проживается не зря. Пусть хотя бы на эти минуты, но они даруют уверенность в завтрашнем дне.

«Я лет десять назад (sic!) узнал о том, что вы магазин открыли в Тель-Авиве, я еще в Москве жил. А потом, уже когда приехал, проходил пару раз мимо случайно и видел хозяина вашего магазина, который находился в трансе: ну бизнес-то не идет...» – «Хозяин магазина – я». – «Думаете? Я не уверен. А вы и издательским делом занимаетесь?» – «Да». – «Ну, честно говоря, верится с трудом...»

Вообще, неуверенность – важная составляющая самоидентификации этих людей. Они в буквальном смысле не уверены ни в чем. Один мужчина (который, важно отметить, так никогда до нас и не доехал) долго убеждал меня по телефону, что меня зовут не так, как я ему представился. «Евгений, – сомневался он, – я бы не был так уверен…»

Но стоит признать, что большинство все же приходит за книгами. «Это у вас книжный магазин?» – спрашивает деловой мужчина. «Да», – отвечаю я. «А у вас все книги или только некоторые?» – не отстает он.

«Здравствуйте, у вас есть Тора?» – «Здравствуйте. Да, конечно, вот она». – «Нет, меня интересует оригинальное издание…»

Или еще: «В прошлый раз я брал у вас очень хорошую книгу, вы мне ее порекомендовали, оторваться не мог. Помню, что 90 шекелей стоила. Вот что-то похожее не посоветуете?..»

И наконец (без предисловия, просто вопрос, не вырванный из контекста): «Скажите, а у Сорокина, кроме этого, есть еще что-то?»

Оставлю последний вопрос без многоточия. По-тому что по большому счету что у нас есть еще, кроме того, что написал Сорокин? «Я здесь живу…»

На самом деле вначале я немного наврал (в остальном, клянусь, только правда). Сейчас проверил, и вот как было на самом деле. Человек с сушилкой для посуды в руках сказал: «Добрый день. Проходил мимо и попытался понять, что это у вас тут такое. Пока не понял».

Я (или мы) – человек с сушилкой для посуды в руках.

Этот текст может быть бесконечным, и притом его можно завершить в любой момент. Я завершаю его сейчас, потому что про основные типажи наших любимых (!) посетителей я рассказал (на самом деле нет, все разные – спасибо, кэп). Но завтра мы улетаем, потому что послезавтра у меня день рождения, а я еще не собрал чемодан. И нет ничего стыдного в том, что текст вдруг превращается в растянутый фейсбучный пост, – посмотрите на книги Анни Эрно, а она получила Нобелевскую премию по литературе.

Я люблю Анни Эрно.

8 ½.

Только что в наш магазинчик боязливо заглянул немолодой мужчина, отшатнулся и со словами: «Блядь, и здесь книги!» – ретировался.

Это, между прочим, тоже к вопросу о целеполагании.