Занимательная гебраистика: конгресс

По утверждению российского литературного критика Дмитрия Писарева, «Проницательный читатель всякую новую идею считает за дерзость, потому что эта идея не принадлежит ему и не входит в тот замкнутый круг воззрений, который, по его мнению, составляет единственное вместилище всякой истины». Писарев, будучи литературным критиком, интересовался в основном тем, что связано с литературой — то есть, писателями и читателями. Ну, и немного тем, что писатели пишут, а читатели читают — то есть, книгами. Тем не менее, утверждение его можно расширить и отнести не только к читателям, но и к человечеству вообще — даже те, кто в жизни не прочёл ни одной книги, склонны считать за дерзость всякую новую идею.

Именно это и происходило ровно 120 лет назад, в августе 1897 года. Годом ранее мало кому известный австрийский журналист еврейского происхождения Теодор Герцль предъявил широкой общественности идею, которая была абсолютно новой — предложил создать независимое еврейское государство. Нееврейская общественность это не особо и заметила, а еврейская, в большинстве своём, немедленно сочла за дерзость. Одни подумали, что это совершенно нереально, другие решили, что идея противоречит основным принципам иудаизма - люди не должны пытаться сделать за Мессию его работу. Третьи же были убеждены, что эмансипация евреев в Европе идёт вполне успешно, и идея независимого государства ей только помешает. Нашлись, однако, отдельные личности, заинтересовавшиеся идеей и даже поверившие в реальность её осуществления. Они и собрались в августе 1897 года в Базеле на мероприятие, вошедшее в историю как Первый сионистский конгресс.

Круг вопросов, стоявших перед участниками и Первого, и последующих конгрессов, был широчайшим. Среди них, само собой, встал и вопрос о языке будущего государства. Хотя попытки оживления иврита в Палестине к тому моменту уже набирали скорость, сам Герцль и его ближайшие сподвижники рассматривали их шансы на успех весьма скептически. Настолько скептически, что в ответ на предположение, что иврит, всё же, может быть государственным языком, Герцль спросил: «Знает ли хоть кто-то из вас иврит настолько, чтобы купить трамвайный билет?»

Тем не менее, скептицизм Герцля оказался необоснованным. Иврит стал в еврейском государстве и официальным, и основным разговорным языком. Академия языка неустанно работала над пополнением словаря, и на одном из этапов работы ею было предложено новое слово — «кéнес», значение которого — «собрание», «конгресс» или «конференция». Образовано оно было от корня, одно из значений которого связано со сбором людей (кстати, от того же корня образовано и слово «Кнессет» — название израильского парламента). Новое слово стало применяться для обозначения самых разных собраний — от политических мероприятий до научных конференций, но по совершенно непонятной причине сионистские конгрессы остались за пределами сферы его применения и до сих пор так и именуются на иврите заимствованным словом «кóнгрес».