Занимательная гебраистика: юридический диалект

Влас Дорошевич, прозванный «королём русского фельетона», закончил рассказ «Защитник вдов и сирот» восклицанием: «О, культура! За что ты давишь людей? И так много паровозов на свете, а ты ещё адвокатов наплодила».

Никоим образом не приуменьшая таланта Дорошевича, нельзя не признать, что его мнение об адвокатах весьма спорно. Многие, наоборот, будут с не меньшим пылом утверждать, что адвокаты являются исключительно полезной частью общества. Есть, однако же, одна группа, в процентном отношении весьма небольшая, которая с Дорошевичем, скорее всего, согласится, причём причины этого согласия будут лежать не столько в политической или юридической плоскости, сколько в языковой. Речь идёт об изучающих иврит.

Ни в одной стране юрист не говорит простым языком. Количество придаточных предложений и подчинительных союзов в речи любого юриста, как правило, однозначно превышает предельно допустимую для здоровья концентрацию, так что полное понимание услышанного будет возможно только после специальной подготовки. Израильские же юристы пошли ещё дальше – свою речь они украшают немалым количеством терминов, позаимствованных из языка, являющегося ныне весьма экзотическим – арамейского.

В отличие от многих других историй, связанных с лексикой современного иврита, эта началась не с деятельности Элиезера Бен-Йехуды и его последователей, а гораздо раньше. За две тысячи лет до Бен-Йехуды арамейский, бывший тогда одним из основных языков Ближнего Востока, практически вытеснил иврит в Палестине. Поэтому, когда еврейские законоучители, именовавшиеся «амораим», занялись толкованием Мишны – свода религиозных норм и правил – делали они это, в основном, по-арамейски. Будучи записанными, их толкования составили Талмуд – основной свод еврейского права, фактически – сборник протоколов дискуссий крупнейших древних специалистов по этому вопросу.

Когда еврейская община Палестины в начале ХХ века начала расти, в ней появился и такой непременный атрибут современной жизни, как юристы. Как и представителям прочих профессий, юристам потребовалась специальная терминология. Но если математическую, военную или инженерную терминологию надо было изобретать заново, то у юристов она была – надо было только приспособить талмудические понятия к использовавшемуся в Палестине британскому праву. А так как Талмуд был написан, как уже говорилось, в основном по-арамейски, то и юристы стали пользоваться арамейскими терминами.

При этом, в отличие от терминологии, заимствованной из европейских языков, арамейская иноязычной не считалась, и поэтому ни Комитет языка иврит, ни образовавшаяся позже Академия языка совершенно не собирались заниматься её искоренением и заменой ивритскими аналогами. Юристы продолжали пользоваться арамейскими терминами и обучали им следующие поколения юристов – непосвящённые же слушали их речь, обильно украшенную не очень понятными словами. Те, кто изучал язык, страдали ещё больше – убеждаясь в том, что юристы говорят на каком-то особенном диалекте, которому широкие массы никто не обучал, и предъявляли претензии природе, наплодившей адвокатов.