Чемпион по хорьку-в-штанах

Мистер Редж Меллор, «король хорька-в-штанах», расхаживает по своему небольшому шахтерскому домику, объясняя правила английской игры, мастером которой он стал в весьма почтенном возрасте. «Так вот, парень, – говорит 72-летний чемпион, – бандаж использовать нельзя. Трусы тоже – ничего нельзя. Штаны должны быть не узкими, чтобы эти сволочи могли свободно переползать из одной штанины в другую».

Примерно 11 лет назад я впервые услышал о странном развлечении – игре хорек-в-штанах – и с тех пор мечтал отправиться на север Англии, чтобы повстречаться с ее легендарными мастерами и осветить увиденное в подробном и вдумчивом очерке.

Грубо говоря, соревнование состоит в следующем: брюки участника стягиваются на щиколотках, после чего в них засовывают пару особенно злобных пушистых хищников под названием хорьки. Затем храбрецу затягивают ремень на поясе, и он стоит перед судьями сколько может, пока зверюги с помощью своих острых, как инсулиновые иглы, когтей и мощных, как обойные гвозди, зубов изо всех сил пытаются выбраться на свет божий.

Этот затерявшийся было в глуби веков спорт неожиданно обрел вторую жизнь 15 лет назад. Когда я впервые услышал о хорьке-в-штанах, мировой рекорд по «держи гадов», как выражаются специалисты, составлял 40 мучительных секунд. Спустя несколько лет была преодолена психологическая отметка в одну минуту. Текущий рекорд поражает самое смелое воображение: целых 5 часов 26 минут. Его установил в прошлом году обильно татуированный 72-летний йоркширец с напомаженными на военный манер усами – и вот он в полуметре от меня, в центре комнаты, начинает расстегивать штаны.

«У хорьков полный рот зубов, – рассказывает Редж Меллор, возясь с ремнем. – Подпиливать, тупить нельзя. Допинг запрещен – и нам, и хорькам. Ты должен быть трезвым, хорьки должны быть голодными – хотя и сытый хорек запросто тебе глаза выцарапает».

Редж Меллор живет в нескольких часах езды к северу от Лондона, в центре крупного угольного бассейна, когда-то обеспечившего самый мощный экономический подъем в мировой истории. Теперь в Барнсли четверть миллиона запуганных душ, над которыми британцы глумятся с особенным удовольствием. Особенно все веселились, когда не так давно в «самом тупом городе в Йоркшире», который путешественники объезжают за версту, открылся информационный центр для туристов. Это сочли изящной шуткой.

Я зашел в туристическое бюро и озадачил сидящую там женщину просьбой дать мне карту. «У-у, дорогой, карту хочешь, да? Карт у нас нет, совсем нет». Однако она знала, где дом Реджа Меллора. Все-таки Редж Меллор здесь единственная знаменитость, настоящий король.

И вот 11 лет спустя я сижу перед настоящим мастером хорька-в-штанах, отважнейшим из смертных. Он стоит у камина, растопленного йоркширским углем, и я пытаюсь разгадать нехитрую канву его жизни по татуировкам на жилистых руках. Наконец Редж заканчивает объяснять все тонкости нового вида спорта.

– Ну что, пацан. Еще вопросы или мне уже засовывать?

– Еще один, Редж.

– Ну чего?

– Понимаешь, Редж, людям в Америке интересна одна деталь. Вот ты не носишь никакой защиты, а хорьки, как я знаю, могут даже палец откусить. Они тебя никогда… ну ты понимаешь?

Кончики усов Редж взмывают к потолку: он хитро улыбается.

– Хочешь узнать, чего они там натворили? – говорит он с видом одноногого Джона Сильвера. – А ты взгляни.

Он отпускает штаны, и они сползают к щиколоткам.

Небольшое отступление: необходимо сказать пару слов о хорьках. Европейцам эти зверьки из отряда куньих хорошо знакомы, однако в Америке они почти полностью истреблены и поэтому известны не так широко.

Профессионалы хорька-в-штанах называют их «сухопутными акулами», «пираньями на четырех лапах», «меховыми чертями» и «единственным четвероногим, убивающим для забавы». Домашний хорек (mustela putorius) гибок, как змея, и способен впиваться зубами, как питбуль. Почуяв хорька, кролики, крысы и даже лягушки пускаются наутек. Специалисты по хорьковой охоте – те, кто использует их для охоты, а не засовывает в штаны, – любят рассказывать, как кролики бегут прямо на людей, лишь бы скрыться от преследующих их с налитыми кровью глазами хорьков.

В первой половине ХХ века в Нью-Йорке хорьков использовали для борьбы с крысами, однако потом это дело запретили. Говорят, что хорек на привязи мог за вечер убить более ста уличных крыс, в два раза превосходящих его по размеру.

Неожиданная популярность хорька-в-штанах в Англии ничто по сравнению с повальной модой держать хорьков в качестве домашних животных, несмотря на множество трагических историй. В 1978 году хорьки убили и съели младенца, а детские увечья по вине хорьков случаются по нескольку раз в год.

Хорьки заботятся только о самих себе, и положительное в общепринятом смысле качество у них только одно: если они за что-то взялись, то будут идти до конца несмотря ни на что. Что обычно означает: откусить все, что можно укусить. Правила хорька-в-штанах разрешают отцеплять кусающего хорька (через брюки), однако обычно это бессмысленно: хорьки никогда не разжимают челюсти. Столь уважаемый источник, как Encyclopaedia Britannica, сообщает, что хорька можно снять, если надавить ему на определенное место над глазом, но Редж Меллор и другие специалисты по хорькам, с которыми я консультировался, сказали, что это чушь. Редж предпочитает отцеплять впившегося в палец хорька при помощи отвертки. Еще один специалист по хорьку-в-штанах рассказывал мне, что хорек едва не откусил ему большой палец и разжал челюсть только после того, как его вместе с пальцем десять минут держали под обжигающе горячей водой из-под крана.

Господин Грэм Уэлстед, глава Британского общества по разведению хорьков, говорит, что о болезнях, переносимых хорьками, почти ничего не известно, потому что ветеринары боятся их трогать.

Редж Меллор, у которого с хорьками отношения ближе, чем у многих мужчин со своими женами, называет их в лучшем случае «ненадежными», а в худшем – «каннибалами, которые всегда готовы убивать; они выгрызут тебе глаза, чтобы съесть мозг».

Редж говорит, что его удивил рост популярности хорька-в-штанах в 70-е годы. Он охотился с хорьками в болотах и долинах Барнсли много лет. Холодный, замерзший хорек убивает с меньшим энтузиазмом, чем сухой, поэтому Редж часами держал их в штанах, если шел дождь – а шел он всегда.

«Мировой рекорд был всего 60 секунд. Шестьдесят! Да я в заднице его дольше продержу».

Когда Редж Меллор пришел в эту игру, ему было 69. И сейчас, стоя передо мной со спущенными штанами, он выглядит как настоящий чемпион.

– Ты подойди ближе, – повторяет он.

Я пристально разглядываю невероятную татуировку пышной красотки у него на бедре. Вся кожа как бы заштрихована шрамами. Но «подойти ближе» я отказался, пробурчав что-то вроде того, что мне не так много за это платят.

– Ну же, Редж, – говорю я. – А кусают они за… ну ты понял?

– Еще бы! – В его голосе сквозит раздражение, когда он начинает стягивать трусы. – Они вот тут у меня висели…

Он останавливается, потому что в дом заходит моя спутница, телерепортер из Лондона. Я вдруг начинаю бояться, что никогда не узнаю, на чем висели взбесившиеся хорьки. Редж предложил моей коллеге стул с галантностью человека, отслужившего больше двадцати лет в армии Ее Величества. Потом он спросил:

– Любишь пошалить, дорогуша?

Моя знакомая смутилась.

– Говори «да», – шиплю я.

– Да.

– Ну так вот, – кричит Редж, – они висели у меня на члене час, второй, третий. По два сразу, с каждой стороны. Он потом распух и стал вот такой! – Редж показывает на двухлитровую банку растворимого кофе.

Тут я делаю ошибку и спрашиваю Реджа Меллора, не связаны ли его отчаянные успехи в хорьке-в-штанах с тем, что возраст нивелирует значимость некоторых травм.

– Это ты на что намекаешь?

– Я просто подумал, что раз вы, скорее всего, больше не будете иметь детей…

– Хочешь сказать, что я баб не дрючу? – Редж угрожающе рычит. – Это ты имел в виду? Еще как дрючу!

Небольшой красный домик на заросшем заднем дворе дома Реджа Меллора. «Вылезайте, засранцы!» – кричит Редж, шаря внутри: он ищет хорьков, которых привезли всего несколько часов назад. Вот он выходит, крепко держа за шею двух грязно-белых хищников. У них страшные глаза – они не моргают и красные, как рубин.

Редж пихает мне их в лицо, и я вдруг думаю, не решил ли он отомстить мне за мой бестактный вопрос о потенции; я бегу к забору, за которым уже спряталась моя коллега с телевидения – она отказалась смотреть на все это. Но Редж уговаривает меня взять одного из хорьков за шею, на ощупь похожую на стальной канат, пока он завязывает штаны на щиколотках, чтобы «засунуть их туда».

Молодой человек с розовыми волосами по имени Малкольм заезжает во двор на мотоцикле. «Опять будешь их засовывать?» – спрашивает Малкольм.

Редж берет хорька из моей затекшей руки и засовывает его голову себе в рот.

«Фу, Редж», – охает Малкольм.

Редж вынимает изо рта судя по всему довольно разозлившегося хорька и запихивает его вместе со вторым в штаны. Затягивает ремень, сжимает руки в кулаки и смотрит в серый йоркширский небосвод, как мне кажется, с мольбой. На штанах Реджа то тут, то там проступают клыки и когти. Два гиперактивных кома вертятся вокруг ноги, беря все выше и выше, и вот… они перебираются в другую штанину.

– Слава богу, – говорю я.

– Фу, Редж, – говорит Малкольм.

– А когти, – спрашиваю, – у них очень острые, Редж?

– Ага, – отвечает он лаконично. – Ага.

Все деньги, заработанные на хорьке-в-штанах, Редж Меллор отдает в местный детский дом. Как все великие чемпионы, он привнес новые элементы зрелищности в прославивший его спорт. Одним из его нововведений стали белые штаны для крупных соревнований («на них лучше кровь видна»).

Меллор – гордый человек. В прошлом году он перестал профессионально заниматься хорьком-в-штанах, и дело не только в том, что ему не удалось побить собственный шестичасовой рекорд, ставший такой же вехой, как 3,59 Роджера Баннистера. Простояв с хорьками в штанах пять часов, Меллор вдруг увидел, что почти все 2500 зрителей разошлись по домам и рабочие начали разбирать сцену, несмотря на его протесты и заверения, что он ставит новый рекорд. «Я ухожу не потому, что я стар или не могу терпеть укусы, – заявил он журналистам после соревнования, – а потому, что утратил веру».

Один из хорьков высунул нос из штанов, не успев причинить большого вреда, и Редж вынул их обоих. Мы пошли в паб через дорогу, где выпили, чтобы унять нервы, – все, кроме Реджа. Он не пьет – это вредно для здоровья.

Редж говорит, что его убедили вернуться в большой спорт, и он хочет побить шестичасовой рекорд в этом году – «может, дотяну до восьми».

В пабе вокруг нас стоит немало очень крупных йоркширцев. Кто-то из них говорит, что откусывал головы воробьям, землеройкам или даже крысам, но ни один не хочет посоревноваться с Реджом Меллором. Остается только гадать, скольких страданий можно было бы избежать, если бы в свое время аргентинская хунта узнала, что в Англии есть спортсмены, которые засовывают себе в штаны животных, известных силой укуса и склонностью залезать в темные узкие проходы. Возможно, те генералы пересмотрели бы свои действия на Фольклендах.

Но Редж Меллор не согласен с тем, что столь редкий талант ставит его в один ряд с героями – гордыми, храбрыми, целеустремленными и грациозными в своей безыскусности. «Да нет, это все не про то, – утверждает король. – Надо просто не обращать внимания, когда тебя за член кусают».