Мэрилин: введение. ru

– Зачем вы повесили на дверь туалета Мэрилин Монро? Это вы сделали?

– Ну, я…

– Она была очень несчастным человеком, между прочим. Выросла в сиротском приюте, потом всю жизнь искала семью, ни один из трех мужей ее не любил, и когда в ночь перед самоубийством она обзвонила всю свою телефонную книжку с мольбой приехать и помочь ей не совершить этого, не приехал никто. Даже Артур Миллер.

– Ну, от Миллера этого можно было ожидать. Я его несколько раз в жизни встречал. Такой индюк надутый.

 Из интервью с Андреем Битовым 

(опубл. в «Новых Известиях» от 1 июля 2011 года)

В начале 2011 года московское издательство «Слово» выпустило книгу под названием «Мэрилин Монро. Жизнь, рассказанная ею самой». Когда книга Мэрилин в начале 2010 года вышла на французском, испанском, итальянском и английском языках, она называлась сравнительно скромно «Мэрилин Монро. Фрагменты: стихи, личные записки, письма»[1. Немцы свое издание назвали более красочно: «Любить смело», что, конечно же, является цитатой из написанного Мэрилин Монро.]и тут же стала бестселлером. В книге были собраны записи Мэрилин, сделанные, как утверждают редакторы книги Стенли Бухтал и Бернард Коммент, в период с 1943 по 1962 год.  

Когда я, пропустив международное издание Монро, в петербургском книжном магазине «Порядок слов» заглянул в аннотацию русского издания, то прочитал там ни много ни мало следующее: «...первая книга о настоящей Монро. Книга, которая позволит разглядеть «душу ослепительной блондинки» за образом голливудской звезды и узнать правду о жизни Мэрилин [...] от нее самой». Русское издание выглядело основательно: рядом с факсимиле рукописей находились их расшифровки на английском, которые даже графически пытались подражать сумбуру записок Мэрилин, а уже рядом с ними был помещен русский перевод. Мне всегда нравились серьезные издания, оригиналы вместо пересказов, мне тоже захотелось заглянуть в «душу ослепительной блондинки», и я книгу купил.

Полистав фотографии, я, что весьма нехарактерно для меня, начал читать вступление, однако меня насторожил какой-то возвышенный тон, и я решил заглянуть также в электронную версию английского издания книги. В этом необязательном сравнении меня поджидали интересные сюрпризы, которые на долгое время задержали меня на этой первой паре страниц, так и не дав мне проникнуть «нефильтрованным взглядом в мысли Мэрилин», как обещал Сэм Кэшнер в статье о «Фрагментах» в журнале Vanity Fair.[2. См.: Kashner, Sam. Marylin and Her Monsters. Vanity Fair, ноябрь 2010 г.]

В русской версии вступления последнее предложение звучало так: «В стихотворениях и дневниковых записях, приведенных в данной книге, Мэрилин оживает вновь». Однако в английском издании в этом месте имелось два предложения: «Эта книга не пытается показать ее раздетой, но скорее просто такой, какой она была. В этих стихах и записях она становится живее, чем когда-либо». Почему в русском издании из двух предложений сделали одно, для меня осталось загадкой. Единственное, что пришло в голову, так это то, что русские издатели могли испугаться неожиданного сходства выражения «живее, чем когда-либо» с клише, прилипшего с легкой руки Маяковского к Ленину, который тоже был «живее всех живых». Не хочется верить, что переводчица или редакторы[3. В книге указана лишь переводчик А. Маркелова.] не заметили, что в английском тексте обыграны непосредственно перед этим цитировавшиеся строки песни Элтона Джона и Берни Топина: «Ты уже умерла. И тогда не отстали газеты. В прессе ходит молва: Мэрилин нашли раздетой!» Так сказать, пресса раздела ее даже мертвую, описывая единственно то, как утром 5 августа Мэрилин нашли голой, а вот мы в этих записях ее не разденем, а покажем такой, какой она на самом деле была – живой. Эту легкомысленную метафору редактора так и хочется дополнить сказанным самой Мэрилин: «Я чувствую себя комфортно только тогда, когда я голая».[4. Victor, Adam. The Complete Marilyn Monroe. London: Thames&Hadson, 1999. P. 218.] 

Но самое удивительное – притом и в русской, и в английской версии – открылось в рассказе редакторов «Фрагментов» (честно говоря, не знаю, как их называть – во французском издании они представлены как «научные редакторы») о том, как записи были найдены. В русском тексте рассказывается о том, что «после смерти Мэрилин Монро в 1962 году ее дом отошел к Ли Страсбергу, а когда он умер в 1982 году – к его молодой вдове Анне Страсберг (а в доме сохранилась одежда Мэрилин, ее косметика, фотографии и различные заметки)». В Actors Studio легендарного преподавателя актерского искусства, изобретателя Метода (с большой буквой) Ли Страсберга Мэрилин училась в середине пятидесятых годов, и Страсберг стал для Мэрилин Монро самым большим авторитетом и опекуном – однако не в юридическом смысле – до самых последних лет ее жизни в Лос-Анджелесе, когда место «фигуры отца» занял другой профессионал – психоаналитик Ральф Гринсон. «Возможно, Ли Страсберг, – пишут составители книги, – знал, кем Мэрилин была на самом деле».

Не углубляясь в отношения Страсберга и Мэрилин, укажу лишь на то, что уже вскоре после их встречи Мэрилин стала членом семьи Страсберга и попала в полную зависимость от своего учителя, который убедил ее в том, что она – выдающаяся драматическая актриса, подходящая на такие роли, как леди Макбет или Корделия в «Короле Лире». Это и было то главное, что Ли Страсберг знал о Мэрилин Монро, и это он подтвердил также в своей речи на похоронах Мэрилин, которая тоже опубликована во «Фрагментах». «Мэрилин – и все говорило об этом – без сомнения, стала бы одной из подлинно великих актрис театра...»

«Метод» Страсберга, который был связан с так называемой «эмоциональной памятью», или «чувственнЫм воспоминанием», в соединении с курсом интенсивного психоанализа заставил Мэрилин бесконечно рыться в своем прошлом, которое она как раз и хотела забыть, перебравшись в Нью-Йорк.

Позже Элия Казан, один из любовников-интеллектуалов Мэрилин, по рекомендации которого она и попала «в лапы» Ли Страсберга и психоанализа, писал: «Страсберг заметил, что актеры тушевались перед его риторикой и интенсивностью его эмоций. Чем более наивными и сомневающимися в себе были актеры, тем более тотальной была власть Ли над ними. Чем более знамениты и более успешны были эти актеры, тем более сладким был вкус власти для Ли. Он нашел идеальную жертву-поклонницу в Мэрилин Монро».[5. Kazan, Elia. A Life. New York: Knopf, 1988. P. 539.]

Тем не менее семья Страсберга также оказалась зависимой от Мэрилин: она была ярчайшей звездой из Actors Studio, ее становление как драматической актрисы могло доказать эффективность Метода, при этом до самого конца своей жизни она была для семьи Страсберга существенным источником бюджета. Некоторые документы Мэрилин, правда, из другой «коллекции», свидетельствуют, что, например, в 1961 году второй жене Ли Страсберга Поле, которая стала постоянной советницей Мэрилин на киносъемках и которую за это режиссеры не выносили, Мэрилин заплатила 20 тысяч долларов – и это была лишь малая часть того, что Мэрилин платила Страсбергам, не говоря уже о подарках.[6. Sk.: Kashner, Sam. The Things She Left Behind. Vanity Fair, октябрь 2008 г.] 

Короче, именно Ли Страсбергу Монро в составленном в 1961 году завещании в числе прочего завещала и свои «personal possesions», то есть личные вещи. Об этом напрямую говорится во вступлении к английскому изданию, причем отмечается, что вдова Ли Страсберга Анна унаследовала «эту обширную и некаталогизированную коллекцию, в которую входили платья, косметика, картины, книги, счета и т. д. Много лет спустя, разбирая бумаги Ли Страсберга, она нашла две коробки со стихами и другими рукописями Мэрилин».

Во вступлении к английскому изданию нет ни слова о том, что Страсбергу был завещан купленный Мэрилин в 1960 году в Лос-Анджелесе дом по адресу: Пятая Хелена драйв, 12305, с неуклюжей надписью по латыни над парадной дверью: «Cursum perficio» (Мое путешествие заканчивается здесь).

Так почему же в русском издании дом Мэрилин отведен Страсбергам?

Моя догадка заключается в том, что русская переводчица или редакторы просто не могли понять, как это две картонные коробки с сенсационными записями Мэрилин по прошествии почти пятидесяти лет после ее смерти просто так нашлись «среди бумаг Страсберга». Поэтому и была предложена версия, согласно которой «В 2007 году миссис Страсберг, занимаясь уборкой, случайно обнаружила две картонные коробки со стихотворениями и другими записями Мэрилин».

Действительно, было бы трудно предположить, что в манхэттенских апартаментах Анны Страсберг, где время от времени гостит Аль Пачино, Эллен Берстин и Мик Джаггер, лежал по углам неразобранный архив («бумаги») Ли Страсберга. А вот в ее просторном доме в Лос-Анджелесе, в престижном районе Брентвуд, а еще лучше – просто в доме самой Мэрилин Монро что-то могло и затеряться. И тут седовласая дама, «занимаясь уборкой» в доме, вдруг находит две запыленные коробки и думает: «Подожди-ка, подожди-ка, а что же это там может быть внутри?..»

Правда, еще труднее представить, что бизнес-леди из нью-йоркского высшего общества, подруга Софии Лорен Анна Страсберг, которая любит эксклюзивную жизнь и регулярно посещает мероприятия голливудского бомонда, в свои семьдесят лет время от времени «занимается уборкой». В интервью Der Spiegel, опубликованном 4 октября 2010 года («Фрагменты» вышли 7 октября в пяти европейских странах одновременно, а незадолго до этого в ведущих журналах этих стран появились объемные статьи о книге), замечательная находка Анны Страсберг обрастает уже подробностями, правда, тут больше не идет речь о двух коробках, а только о письмах Мэрилин, да и те не были найдены «среди бумаг Ли Страсберга»: «Пару лет назад Анна Страсберг нашла письма Монро, о существовании которых не знала. Она решила перестроить комнату своего взрослевшего сына. В какой-то картонной коробке [она нашла эти письма], под бейсбольными ботинками своего сына, на которых еще оставалась прилипшая земля».

Однако из этой же самой статьи, которая основывается на разговоре с миссис Страсберг в Нью-Йорке, выходит, что она все же знала об этих самых записях Мэрилин, но тогда длЯ их публикации еще не пришло время. (Это заявление звучит почти как цитата Мэрилин из «Фрагментов»: «Я надеюсь, что рано или поздно смогу написать пылкий отчет о чудесах, которые может сотворить психоанализ. Время для этого еще не пришло».)

В другом интервью, на этот раз журналу Elle (русская версия в интернете от 27 марта 2011 года), Анна Страсберг объясняет, когда именно это «время пришло»: «Как-то вечером, разбирая бумаги, я снова наткнулась на эти записи – они хранились в двух картонных коробках. Перечитав (выделено мной. – У. Т.) ее стихи, я почувствовала, как слезы наворачиваются на глазах, и поняла, что настало время опубликовать эти тексты».

 Тут я опять могу только гадать, почему, когда она читала их раньше, тексты Мэрилин оставили миссис Страсберг равнодушной, но теперь при «перечитывании» – уже и взволновали. Поскольку в интервью Spiegel речь идет о письмах, а Elle – о стихах, можно даже предположить, что находок было две: одна – картонная коробка под грязными спортивными ботинками сына, а вторая – уже две коробки при разборе бумаг Ли Страсберга. Если у кого-то вдруг все же возникнет недоумение по поводу того, что почти пятьдесят лет – в то время, пока одна за другой выходили биографии Мэрилин и появлялись бессчетные статьи о ней, – Анна Страсберг знала о записях Мэрилин, однако не считала нужным никого с ними ознакомить, в интервью Elle она объясняет это обстоятельно: «Сорок лет у меня не возникало желания что-нибудь из этого прочесть».

Далее там же, объясняя, какими же именно были ее отношения с Мэрилин, миссис Старсберг добавляет: «Я никогда с ней не встречалась, но я по-настоящему знала Мэрилин. Я жила среди ее вещей, которые сохранили ароматы ее духов…»

Тут читательницы Elle вздыхают. Перед их глазами всплывает квартира, полная душистых платьев Мэрилин Монро, ее шляпок и сумочек, с видом на Центральный парк (фотографии квартиры, заполненной различными памятными вещичками, фотографиями и книгами, опубликованы вместе с интервью). Почти что в духе Метода Ли Страсберга (молодую венесуэльскую актрису Анну Мизрахи Страсберг в свою Actors Studio все же не принял, зато вскоре женился на ней) Анна Страсберг свою преемственность закрепляет не с помощью какой-то общей мысли или воспоминания, но с помощью духов. Но, минуточку… Ведь совсем незадолго перед этим в том же самом интервью миссис Страсберг говорила, что Ли Страсберг перевез вещи Мэрилин из «особого хранилища» в еще более «надежное место», в которое «попасть было не легче, чем в тюрьму», поскольку в то, первое, место «кто-то вломился» и украл часть вещей. Тогда что же получается – часть из вещей Мэрилин все же хранилась в квартире? Ведь не может же быть, что Анна Страсберг жила среди ароматов Мэрилин в том «надежном месте»?

Оставим в покое этот захватывающий рассказ, который, очевидно, был выдуман затем, чтобы можно было засудить любого, у кого всплыли бы какие-то вещи Мэрилин. Но что бы ни осталось после вора, в какой-то момент Анне Страсберг, видимо, все же надоело жить среди духов Мэрилин. И в 1999 году она отвозит «артефакты» Мэрилин на нью-йоркский аукцион Christie’s, где на «Распродаже века» они были проданы за 13,4 миллиона долларов, пока Анна Страсберг, попивая Dom Pérignon, наблюдала за ходом аукциона по внутреннему телевизору: за 1 267 500 долларов помимо прочего было продано знаменитое, усыпанное бриллиантовыми блестками вечернее платье отЖан-Луи, в котором Мэрилин пела Джону Кеннеди «С днем рождения, мистер президент».

Как известно, оставив свои вещи Ли Страсбергу, Мэрилин указала в завещании, что их следует разделить между «моими друзьями, коллегами и теми, кому я предана», поэтому все эти упомянутые категории с того момента были весьма недовольны отношением Анны Страсберг к памяти Мэрилин, несмотря на все объяснения адвоката последней, что большая часть денег отдана на благотворительность и потрачена на судебные разбирательства.

 Что делать с платьями Мэрилин Анна Страсберг понимала очень даже хорошо, но вот что делать со стихами и записями Мэрилин – для нее оставалось полной тайной. «Не зная, как ей поступить со всем этим (записями Мэрилин. – У. Т.), она спросила совета у старого друга семьи, Стэнли Бухтала. Год спустя (в английской версии – через несколько месяцев. – У. Т.) Стэнли присутствовал в Париже на ужине по случаю ежегодной ярмарки современного искусства и обратился к искусствоведу Бернару Комменту, чтобы узнать его мнение как эксперта в издательском деле о находке Анны Страсберг».

Знаток искусства, швейцарский франкоязычный писатель, эссеист и переводчик Бернар Коммент впоследствии стал редактором и составителем «Фрагментов». В свое время он перевел ряд романов итальянского писателя Антонио Табуччи, поэтому нечего удивляться, что в некоторых изданиях книги о Мэрилин (в том числе, в русском) содержится мечтательное введение Табуччи, в котором Мэрилин представлена в образе бабочки Чжуан-цзы.

5 октября 2010 года в интервью swissinfo.ch Коммент пытается объяснить, как же получилось, что издание Мэрилин Анна Страсберг доверила ему, швейцарцу, а не какому-нибудь американскому издателю. Коммент рассказывает, что после того как встретил в Париже друга семьи Страсбергов (Бухтала. – У. Т.), который упомянул эти неопубликованные тексты Мэрилин, он «сразу же бросился в Нью-Йорк, чтобы встретиться с Анной Страсберг». Судя по интервью в Der Spiegel, Анна Страсберг рассказывает, что с французским редактором из издательства Seuil (которое и подготовило книгу к изданию), другом Лу Рида, она познакомилась на какой-то вечеринке, и он сказал ей, что не может предложить большие деньги, но может подготовить замечательную книгу.

Между тем Коммент утверждает: «Ее интерес был не коммерческим, а литературным. По правде говоря, мы никогда не говорили о деньгах. Никогда. Если я открою сумму договора, никто мне не поверит».

Да уж, конечно. Очевидно, этому не поверили и российские издатели; возможно, поэтому в русском введении появилось предложение, которого нет в английском: «Они (Анна Страсберг и ее сыновья. – У. Т.) руководствовались не материальными соображениями, а духовными мотивами, понимая, что найденное ими принадлежит истории».

В этом месте сравнение английской и русской версий меня уже окончательно запутало.По-английски там значилось: «There was no room for a melancholic Marilyn» («там не оставалось места для меланхоличной Мэрилин»), а по-русски: «Но для истинной, меланхоличной и стеснительной Mэрилин не оставалось славы», заставляя думать, что переводчица, возможно, переводила на слух, спутав английское слово «room» – помещение, место – с немецким «Ruhm» – слава. Дальше следовало: «Иконе не позволялось показывать, что у нее внутри». В какой-то момент мне уже показалось, что, возможно, это могло бы быть глубокомысленным намеком на сон, про который Мэрилин рассказывает в одной из наиболее интересных записей «Фрагментов», сделанной ею в 1955 году. В нем Страсберг, как хирург, вскрывает Мэрилин, и оказывается, что у нее внутри ничего нет, кроме опилок. Это действительно было интереснее, чем в английском варианте: «Иконе не позволялось иметь обратную сторону», что было явной

ссылкой на Джекила и Хайда, две стороны Мэрилин, метафору двух натур. Но почему «меланхолическая» Мэрилин вдруг стала «настоящей»? Настоящая Мэрилин, настоящая Мэрилин… В этот момент мне и пришла в голову мысль, что у всех этих ошибок, у всех этих различий между русским и английским текстами было что-то общее, и я наконец понял, что именно: все они заставляли думать не о Мэрилин Монро, а об Анне Страсберг.

В отличие от написанного во введении к «Фрагментам» про то, что Анна Страсберг не знала, что делать, в уже упомянутом интервью швейцарскому swissinfo.ch Коммент рассказывает, что миссис Страсберг все же кое-что знала: «Миссис Страсберг хотела, чтобы эта книга показала Мэрилин как автора, без фотографий в бикини». О том, чтобы во «Фрагментах» не было фотографий Мэрилин в бикини, составители более или менее позаботились: на большей части публикуемых фотографий Мэрилин, вполне одетая, находится либо в компании интеллигентных мужчин, либо с книгой, правда, иногда в довольно развязных позах. Тем, кто на самом деле интересуется Мэрилин, хорошо известно, что она много читала, однако в опубликованных заметках Мэрилин о книгах нет ни слова, и не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что задача этих фотографий – подкрепить впечатление о Мэрилин как об интеллигентной женщине, другими словами – показать, как сказали бы в русском издании, «что у нее внутри».

Большая часть различий в английском и русском текстах связана именно с «отмыванием» Мэрилин. Например, в русском издании пропущен комментарий: «…она (Ида Мартин, родственница, некоторое время воспитывавшая Норму Джин), возможно, заставила двенадцатилетнюю Норму Джин испытывать чувство вины за эпизод, когда, по ее словам, она подверглась сексуальному надругательству». Хотя большая часть биографов Мэрилин сомневаются, что этот эпизод вообще имел место, сама она много раз рассказывала о нем, и он играет важную роль и в том, как Мэрилин понимала саму себя, и в том, как ее пытались понять другие – до сих пор. При этом нужно учитывать, что в то время, к которому относится добрая часть «Фрагментов», Мэрилин постоянно погружалась в воспоминания о детских травмах в беседах со своим тогдашним психоаналитиком Маргарет Хоэнберг. В уже упомянутой записи сна о вскрытииХоэнберг упоминается в весьма странной комбинации с Ли Страсбергом: «Страсберг с задом Хоэнберг». Русское издание «зад» пропускает, видимо, посчитав, что Мэрилин Монро такие вульгарные слова употреблять не пристало, и вновь ошибается: например, дочь Страсберга Сьюзан вспоминает, что можно было слышать, как в частных сессиях Монро со Страсбергом они кричали друг на друга, причем Мэрилин ругалась без всякого удержу, широко используя скатологические выражения. Но такую Мэрилин русские издатели не посчитали «настоящей», вместо этого предлагая «аутентичную» Мэрилин – интеллигентное, легкоранимое, много читающее существо, которое полностью отличается от сексуальной звезды.

 С другой стороны, русские издатели вновь «догадываются» о скрытых мотивах Анны Страсберг: Ли Страсберг «с задом Хоэнберг» ей не выгоден. Даже если это был лишь сон, он был записан Мэрилин, и в нем звучит что-то неуважительное и игривое по отношению к Ли, что могло бы бросить тень на утверждения миссис Страсберг о том, что Ли Страсберг был самым близким человеком Мэрилин, которому она по этой причине, само собой разумеется, оставила большую часть своего наследства: «Со дня знакомства Страсберг стал для нее наставником, другом, членом семьи. [...] Она оставила все личные вещи и записи Ли, потому что доверяла ему. Между ними существовал своего рода договор – Ли был ее защитником. Он также знал, что настанет время, когда ему придется передать это наследство в мои руки». Так оно и вышло, тонко замечает Elle.

В начале 1961 года, вскоре после развода с Артуром Миллером, Мэрилин часто говорила о самоубийстве. У заинтересованных лиц был повод думать, что все наследство Мэрилин достанется Миллеру, в соответствии с предыдущим завещанием 1956 года. Поэтому 14 января 1961 года юрист Арон Фрош (адвокат Полы Страсберг) в большой спешке составил новое завещание, в котором вещи Мэрилин и большая часть остальной собственности завещалась Ли Страсбергу. Несмотря на то, что «бизнес-менеджер» Мэрилин Инес Мелсон – доверенное лицо второго мужа Мэрилин Джо Ди Маджио, которую суд назначил специальным администратором собственности Мэрилин, – в октябре 1962 года оспорила завещание, заявив, что Мэрилин переписала его на Страсберга под давлением, судья ее жалобу отклонил. Тем не менее еще десять лет неясность с завещанием не позволяла выплатить завещанные суммы ни одному из наследников. Несмотря на благоприятные для Страсбергов условия завещания Мэрилин, Пола Страсберг после смерти Мэрилин выдвинула требование о еще 22 тысячах долларов (за «коучинг»).[7. См.: The Complete Marilyn Monroe, p. 327; Banner, Lois. Marilyn: The Passion and the Paradox. New York: Bloomsbury, 2012; Mayers, Jeffrey. The Genius and the Goddess: Arthur Miller and Marilyn Monroe. London: Hutchinson, 2009, p. 274.] Поэтому интерес миссис Страсберг к «бумагам» Мэрилин в том числе связан и со стремлением закрепить неоспоримое право Ли Страсберга на наследство.

«Настоящий», «аутентичный» образ Мэрилин – это то, на что, по мнению Анны Страсберг, несомненно может претендовать Ли Страсберг, а через него – и сама Анна. Слово «аутентичный» открыто всплывает в 2010 году: так уж получилось, что «Фрагменты» Мэрилин вышли именно в то время, когда компания Анны Страсберг Marilyn Monroe LLCнаходилось на грани банкротства в связи с потерями в борьбе с наследниками фотографов Мэрилин за права использования этих фотографий и была продана компании Authentic Brands Group, которой владел торговец умершими знаменитостями Джеймс Салтер.[8. Информация о событиях, связанных с продажей компании Анны Страсберг, появилась в самых различных средствах массовой информации. Могу указать на две сравнительно серьезные публикации: Koppel, Nathan. A battle erupts over the right to market Marilyn в The Wall Streat Journal от 10 апреля 2005 года и Kirst, Alix. Selling the dead в английском The Telegraph от 3 февраля 2012 года.] В сообщении о продаже компании Анна Страсберг, между прочим, подчеркивает: «В свете моей заботы о сохранении в течение многих лет образа Мэрилин Монро [...] я рада сообщить, что заключила партнерство с Джейми Салтером и ABG, которые произвели на меня впечатление своими смелыми, образными идеями. Я буду продолжать работу и с энтузиазмом жду их инновативных идей, продолжая заботиться о сохранении в целостности великого и неподвластного времени наследия Мэрилин».

Если вы думаете, что великое наследие Мэрилин – это та кипа душистых платьев, которую она в 1961 году завещала Ли Страсбергу, то вы ошибаетесь: речь идет именно о лицензировании и использовании образа Мэрилин – о бизнесе, которым Анна Страсберг начала заниматься сразу же после смерти мужа в 1982 году. Именно торговля образом Мэрилин принесла Анне Страсберг прибыль в десятки миллионов долларов. Образ, за торговлю которым Страсберг получала деньги, упрощая, можно было бы назвать «Мэрилин с задранной юбкой у метро»: таким он использовался не только в рекламах крупных фирм, но и в производстве кукол, маек, кофейных кружек или, например, розовых собачьих одежек под рекламным девизом «Лучшие друзья собачки – бриллианты». Правда, адвокат Уильям Вегнер утверждает, что Анне Страсберг было не все равно, с какими товарами связывается образ Мэрилин: когда сделали телефон, на котором Мэрилин стоит в своем белом «платье у метро», при звонке задувающемся кверху, Страсберг была возмущена и успокоилась только после того, как Вегнер пояснил, что в телефоне все-таки ничего непристойного нет, поскольку «трусики мисс Монро не видны».

Можно подумать, что платья Мэрилин и ее образ блондинки продавать более выгодно, чем ее записи и стихи, однако еще в 2007 году (в том самом, когда, согласно легенде, нашлись две коробки) Анна Страсберг судилась с наследниками Инес Мелсон, выставившими на аукцион вещи Мэрилин, которые после ее смерти забрала Мелсон. Большую часть этих вещей Мэрилин составляли не платья, а именно различные «бумаги». Вполне возможно, миссис Страсберг надеялась, что в этой коллекции могут находиться какие-то документы, которые доказали бы, что Монро – калифорнийка, однако в конце концов в 2008 году суд обязал саму Анну Страсберг заплатить 30 тысяч долларов за сокрытие документов, которые могли бы доказать, что Монро была из Нью-Йорка (тот факт, была ли Монро из Калифорнии или из Нью-Йорка, имел решающее значение в судопроизводстве с наследниками фотографов Мэрилин).  

Со сменой поколений эротический образ Мэрилин, возбуждавший фантазии людей с пятидесятых годов, в значительной степени уже ослабел, по крайней мере в плане продаж. Это заметил, например, фотограф Лоренс Шиллер, который снимал Мэрилин в самом конце ее жизни и написал книгу под оригинальным названием «Мэрилин и я». По его словам, в 70-х годах в основном продавались эротические фотографии Мэрилин, а с начала 2000 года лучше всего идут уже те, на которых подчеркивается ее «человечность». «Думаю, что сейчас люди хотят видеть ее как реального, простого человека», – говорит Шиллер.

Главным владельцем именно такого «реального» («настоящего», «аутентичного») образа Мэрилин с выходом «Фрагментов» опять оказывается Анна Страсберг. (Ее права собственности на книгу спрятаны под названием фирмы LSAS International.) Как бы то ни было, но «человечности» и «реальной личности» во «Фрагментах» хватает: есть там и стихи молодой женщины, и желание развиваться (заметки об искусстве Ренессанса), и рецепты блюд, и список покупок, и страдания – о которых, между прочим, свидетельствуют письма Страсбергам и Ральфу Гринсону из психиатрического стационара от Пейн Уитни. Как известно, Мэрилин «упекла» туда ее вторая психоаналитик Марианна Крис. Можно предположить, что после переживаний в психушке Мэрилин Монро вряд ли завещала бы 25 процентов своей собственности Крис, как сделала это за три недели до заключения в стационар. После смерти Крис эта часть отошла к Лондонскому психоаналитическому лечебному и учебному центру Анны Фрейд (близкой подруги Крис). В 1990 году Анна Страсберг безуспешно пыталась эту четверть наследства Мэрилин отсудить, но о том, что с этой частью произошло потом, нет ясности.    

Учитывая манипуляции Анны Страсберг с документами Монро, нет никакой уверенности, что сказанное во вступлении – в этом собрании «содержатся все сохранившиеся записи Мэрилин, за исключением ее заметок об актерском мастерстве» – соответствует действительности. И здесь я в последний раз укажу на различия между изданиями на русском и английском языках: в русском издании – «не исключено, что в будущем всплывут и другие интересные факты о жизни и творчестве Мэрилин Монро», в английской версии о фактах речь не идет – там говорится, что могут всплыть другие «написанные Мэрилин тексты». «Sic!» – как отметил бы здесь классик. Ведь Анну Страсберг всякие факты не интересуют, ей важны документы, которые могли бы пригодиться в суде. Если вы думаете, что нет никакой разницы, идет ли речь о фактах или о документах, то процитирую еще одно предложение из введения в русское издание: «Некоторые из текстов, приведенных в нашей книге, уже были опубликованы, но незаконнымпутем (подчеркнуто мною. – У. Т.) и, вероятно, в искаженном виде. В данном собрании они обретают новый смысл». Вы, конечно, будете смеяться, но в английском издании этого предложения нет. Но то, что эти тексты приобретают новый смысл (по крайней мере, для меня) – это точно.

 Хотя, по-моему, «Фрагменты» представляют Страсбергов не в лучшем свете, все же в юридическом смысле этой публикацией Анна Страсберг ничем не рискует. Дальнейшие интерпретации написанного Мэрилин ее не интересуют, поскольку, как она говорит в пресловутом интервью Elle: «Мне была нужна настоящая литературная книга, без купюр и попыток анализа». То есть книга, создающая образ Мэрилин для тех, кому и в голову не придет вникать в психоаналитические дебри написанного женщиной, замученной своей идентичностью.

 Страсберг своей цели добилась – читатели вместе с «Фрагментами» уже купили соответствующий образ Мэрилин: «Эта книга заставила меня увидеть Мэрилин Монро в совершенно новом свете. Эта книга показывает, что Мэрилин была не только симпатичным личиком, не только секс-символом. Она не была глупой блондинкой. У нее была голова. Она хотела быть чем-то большим, делать большее. После прочтения «Фрагментов» я действительно начала испытывать к Мэрилин новообретенное чувство уважения и глубокого сочувствия. Это была женщина, которую унижали и предавали и которая ощущала последствия этого всю свою дальнейшую жизнь», – пишет некая Джемми в социальной сети Goodreads.

Фотограф Лоренс Шиллер также заметил, что уже сейчас на любой выставке фотографий Монро главными посетителями оказываются девушки-подростки, а не фанаты секс-иконы, которым сейчас уже за семьдесят. Понятно, что следующими покупателями Мэрилин будут именно они – те, кто пока что в Твиттере обсуждают больше ее тело и наряды, но, как свидетельствует об этом запись Джемми, и в интернет-среде появится нужда в «настоящей» Мэрилин. (Следящих за твиттером @marilynmonroe уже сейчас около 66 тысяч, а на ее официальной странице Facebook – более 3,5 миллионов «друзей».)

Интересно, что один из проектов Джеймиса Салтера было именно виртуальное «возрождение» Мэрилин с помощью технологий CGI, которые использованы в фильме «Трон: наследие». Короче говоря, Салтер хочет «оживить» умершую в 1962 году Мэрилин и сделать ее такой же знаменитой, как любую ныне живущую звезду. В этом смысле и правда неважно, действительно ли во «Фрагментах», согласно русской версии, Мэрилин «оживает вновь» или, согласно английской версии, она «живее, чем когда-либо». За недолгое время с момента, когда Салтер перенял лицензионные права на Мэрилин, а Голливуд выпустил фильм «Моя неделя с Мэрилин», по объемам доходов от умерших звезд она заняла уже третье место за Элвисом Пресли и Майклом Джексоном, принеся в прошлом году 27,2 миллиона долларов.    

 В своем последнем интервью журналу Life, совсем незадолго до смерти, Мэрилин сказала: «Я не смотрю на себя как на товар, но, уверена, что многие это делают». Так, и после выхода «Фрагментов» на повестке дня все еще вопрос не о том, что Мэрилин чувствует или о чем думает, но о том, кому она принадлежит и за сколько.