Размышления о том, как я сменила пол

Прошло немало времени с тех пор, как в возрасте пятидесяти трех лет я стала женщиной. Через двадцать с лишним лет я уже вообще старушка, которой иной раз приходится ходить с забавной складной тростью, потому что вместо тазобедренных суставов у нее два протеза. У этой старушки лофт в центре Чикаго и целый набор удовольствий: личная библиотека на восемь тысяч томов, собаки, родные, друзья, разбросанные по всему миру от Чили до Китая, епископальная церковь через дорогу, обеды в клубе неподалеку от Чикагского института искусств, а главное – преподавание и публикации: она профессор. Или, как очаровательно выражаются итальянцы, una professoressa. Ах, это -essa! Старушка эта уже не преподает, но все еще что-то пописывает, так что в 73 года, через двадцать лет после смены пола, профессор она emerita. А не emeritus, понимаете ли.

Но «на самом деле» пол сменить, конечно же, нельзя, так ведь? Это «на самом деле» возникает всякий раз, когда гневный мужчина-консерватор или злая феминистка-эссенциалистка оставляет запись в блоге, пишет редакционную статью или колонку. С биологической точки зрения эти злыдни правы. Поэтому собственная злоба кажется им здравым смыслом. У меня в теле каждая клетка кричит: «XY, XY, XY!» Только бы они замолчали, эти паршивые хромосомы. Когда-нибудь в сказочном будущем мы сможем превращать XY в XX. Но сейчас не умеем.

Важнее то, что у человека, сменившего пол в возрасте пятидесяти трех лет, как я в 1995 году, никогда не будет опыта женщины, сразу родившейся девочкой. У нее просто не может быть хороших и плохих впечатлений от детства, материнства и так далее. Жизненную историю никакой наукой не изменишь. То же относится и к тем, кто родился женщиной и, наоборот, переходит в мужчину, – последние цифры, кстати, свидетельствуют, что потребность в этом испытывают столь же часто, как и в переходе от мужского пола к женскому. Например, сын певицы и актрисы Шер. Но в какую бы сторону пол ни меняли, случается это не так часто: примерно у одного человека из четырехсот. Смена пола – вещь куда более редкая, чем, например, гомосексуальность, с которой ее постоянно путают. Но все же более частая, чем думали психиатры в темные 60-е: тогда они упорно придерживались бредовой оценки – один на двадцать тысяч. И что в итоге? Скорее всего, даже вы лично знакомы с трансчеловеком до или после перехода. Когда я в первый раз пришла в свою крошечную прогрессивную епископальную церковь в Чикаго, там был человек, который совершал переход в другую сторону, из женщины в мужчину, а через несколько лет был еще один.

Извините, я увлеклась статистикой. Историк экономики, полагающий, что многие, если не все, научные вопросы сводятся к «сколько-сколько?», к этому особенно склонен. Но даже если отставить все эти расчеты, у девочки жизнь другая, чем у мальчика, а у меня было нормальное детство и, кроме того, то преимущество, что в столь мачистской области, как экономика, первую половину своей карьеры я была мужчиной. Вопрос о том, кто ты, – качественный, а не количественный. Что ты за человек? Как ты живешь? В какой ты команде? В конце 1995 года я решила сменить команду.

Не хотелось бы, чтобы это звучало излишне эссенциалистски. При всех различиях гендеры во многом совпадают. Все мы люди, все американцы, все выходцы из Бостона. У меня много общего с теми, кто, как и я, родился в США в белой семье среднего достатка в 1942 году, вне зависимости от гендера. Тем и приятны встречи выпускников школы или колледжа – возобновлением отношений старых друзей, у которых в прошлом так много общего. Моя мать, родившаяся в 1920 году, говорит, что предпочитает проводить время с теми, кто танцевал в сороковые годы под оркестр Гарри Джеймса.

В моих мемуарах «Пересечение» отчет о трех безумных годах перехода, с 1995 по 1997-й, заканчивается 1998 годом. С тех пор моя женская жизнь была жизнью преподавателя, автора… и дочери, сестры, подруги. В свободной стране такое возможно вопреки этим мерзким хромосомам и опыту прошлой жизни. И слава богу. Не соверши я переход, сейчас я превратилась бы в жутко несчастного старикашку, который с завистью следит за гендерными передачами Опры (в 2000 году Дейдра участвовала в одной из них), смотрит трогательный, но глубокий фильм «Транс-Америка» (2005) и наблюдает, как с новой силой загорается после каминг-аута слава Кейтлин Дженнер¹.