Телефонная camera lucida

Из всех социальных сетей эта самая удобная, самая простая, наименее вредная. Или можно сказать иначе: Фейсбук – это Саурон. А также исповедальня вашей матушки, доска объявлений центра йоги, школьный автобус и телевизор, показывающий все каналы одновременно. Твиттер – это сборище газетных поденщиков, вся журналистская чернь, сброд, толпящийся перед стойкой бара. Реддит – это шапочка из фольги и сточная канава. Снэпчат – это ховерборды, битвы боксеров-роботов и вечные мультики. Тогда Инстаграм – это сад: ухоженный, подрезанный, чистый и симпатичный. Здесь можно проявить себя, но в определенных рамках, можно общаться, но многого не скажешь. Никаких эмбедов, никаких ссылок – только фотографии, подписи и хештеги. Изящно. Просто. Двадцать три фильтра. Нарядная рамочка для каждого кадра.

В мире социальных сетей Инстаграм может казаться оазисом, но если смотреть на него как на коллективный творческий проект, то поражает в первую очередь его непостижимый объем. За один только прошлый год туда было загружено 30 миллиардов фотографий. Ежедневно его пополняют 80 миллионов новых снимков. Такое количество и представить-то себе невозможно. Несколько лет назад я видел на выставке работу нидерландского художника Эрика Кессельса «24 часа в фотографиях». Кессельс напечатал все снимки, загруженные на Фликр (один из предшественников Инстаграма, агонизирующий сейчас в смертельных объятиях Yahoo!), в течение каких-то конкретных суток. Фотографии занимали целую комнату, горы снимков вздымались к потолку, как сугробы после сильной метели. Их было так много, что можно было падать в них, как в снег, чтобы полюбоваться потом отпечатком собственного силуэта, или даже попробовать принять ванну из фотографий. Но если бы мы попытались проделать то же самое с Инстаграмом, нам потребовалась бы баскетбольная площадка или даже концертный зал. Инстаграм настолько масштабен, что нет никакой надежды на то, что постепенно он будет описан. Эта лавина визуальной информации сметает на своем пути все правила и принципы старого доброго искусствоведения.

Сорок лет назад выдающийся историк искусства Майкл Баксендолл выдвинул идею о том, что каждой эпохе присущ свой собственный взгляд. В эпоху Ренессанса, к примеру, зрители проецировали на живопись устройство собственного опыта. Привычным занятием для них была прикидка, оценка, проверка качества. Соответственно, им был понятен визуальный язык, в котором смысл выражался через гармонию цветов, дорогие ткани и метафорические значения. Разглядывая полотно, изображавшее Благовещение, они гадали, сколько стоит скатерть на столе у Девы Марии, прикидывали, сколько бочек зерна вошло бы в крестильную купель, и распознавали аллюзию на неоплатоническое учение о формах, скрытую в витражах апсиды. Мало кто из нынешних зрителей меряет мир бочками вина или погонными метрами тафты. Тем не менее сам тезис остается верным: то, как мы видим, определяется историческим моментом, в котором в данный момент находимся.

Сегодня мы всматриваемся в ленты своих инстаграмов с тем же тщанием, с каким ренессансные купцы переводили ценность своих мадонн в дукаты. Изменились лишь критерии суждения. Подчиняется ли юзер неписаным законам взрослого Инстаграма: постить чуть реже, чем раз в день, не перегружать ленту изображениями собственной физиономии, не злоупотреблять хештегами? (У подросткового Инстаграма другие правила, пожалуй что еще более строгие.) Как он проводит отпуск? Как эти снимки провоцируют зависть – тонко и ненавязчиво или грубо и в открытую? В правильных ли местах обедают эти юзеры? Инстаграм порой кажется этаким кодексом нравственности эпохи самобрендирования и самонадзора. Вот только когда мы рассматриваем и лайкаем эти картинки, мы чаще всего не отдаем себе отчета, насколько нынешняя образность укоренена в прошлом. Инстаграм пока не предложил ничего, чего не было бы уже в искусстве, и ничего, что обновило бы наш взгляд на мир. По большей части он перерабатывает старые тропы, чтобы затем распространять их в огромных количествах самыми высокоскоростными методами.

Это станет очевидным, если взглянуть на десять самых популярных снимков за всю историю Инстаграма. Все представленные на них фигуры – знаменитости с огромным количеством фанатов среди подростков: Джастин Бибер, Бейонсе, Тейлор Свифт, разнообразные Кардашьяны и иже с ними. Фотографии эти сделаны по случаю бракосочетания, рождения ребенка, в знак дружбы или для демонстрации любви. На протяжении долгого времени самым популярным в Инстаграме был снимок Кендалл Дженнер (недавно его обошла размытая фотография Джастина Бибера, целующего Селену Гомес, с подписью «Чувствуется»). Кендалл 21 год, она живет в городе Калабасас, штат Калифорния, и на ее инстаграм подписаны 60 миллионов человек. Если верить Википедии, мы с ней одного роста. На фотографии она запечатлена лежащей на полу в платье, сильно похожем на свадебное. Глаза у нее закрыты, а пряди распущенных волос разложены по ковру полукругом в форме сердец; все это напоминает изысканные прически придворных дам на портретах Боттичелли, пропущенных через фильтр возрождавших его искусство прерафаэлитов. Если предположить, что у этой фотографии есть какой-то один прообраз в истории живописи, то это будет «Офелия» Джона Эверетта Милле (1852). В ней сочетается прическа флорентийских герцогинь и поза, в которой отразилась вся трагичность женской доли в Викторианскую эпоху. Вишенка на торте: подписью к фотографии служит одно-единственное перевернутое на бок сердечко.

Искусство все время меняется, а с ним меняется и его история. С появлением новых мощных форм появляются и их предшественники. Слову «селфи» не так уж много лет – оно появилось на австралийском интернет-форуме в 2002 году (и ведь каким древним кажется теперь само слово «форум»!) благодаря неловкости одного не слишком трезвого пользователя: он упал с лестницы на вечеринке по случаю 21-летия своего приятеля и не придумал ничего лучше, чем сфотографировать самого себя в этом положении. Еще несколько лет после этого слово оставалось малоупотребительным, но уже в 2013 году Оксфордский словарь английского языка назвал его словом года. Сейчас, в 2016-м, селфи в мире как грязи, они породили целую кучу отвратительных гаджетов и стали причиной нескольких десятков смертей: из-за селфи разбился самолет, утонула лодка и был убит (если верить прессе) как минимум один дельфин.

Каким бы новым ни было слово «селфи», сама идея появилась отнюдь не благодаря Инстаграму и камерам в мобильных телефонах; ее породил не «Кодак» и даже не дагеротип. Идея селфи – автопортрет, написанный между делом и затем предъявленный всем окружающим, – присутствует в культуре уже не одно столетие. Если же быть точным, то шесть. Первое известное нам селфи было сделано около 1435 года. Альберти слепил из воска свой автопортрет, после чего отлил его в бронзе. Это портрет-медальон, только для медальона великоватый. Выглядит он как очень крупная и не слишком ровная овальная монета. Знатоки скажут, что это, очевидно, работа художника-любителя. На щеке – пятно, появившееся из-за ошибки, допущенной при отливке, а ухо, хоть и вылеплено довольно умело, слишком выдается в сравнении с другими частями рельефа, из-за чего возникает странное ощущение закручивающейся горы, вздымающейся над равниной лица Альберти. Но в этом непрофессионализме отчасти и заключен смысл медальона. Монеты и медали проходили по ведомству императоров и королей. Теперь же Альберти, незаконный купеческий сын, рожденный в изгнании и не имеющий какого-либо твердого положения, как бы заявляет миру: «Вот мое лицо. Всмотритесь внимательнее – оно того стоит».