Занимательная гебраистика: союз советов

По словам Жорж Санд, «Простота — это то, что труднее всего найти на свете; это крайний предел опытности и последнее усилие гения». С этим высказыванием трудно спорить — если посмотреть на любую сферу человеческой деятельности, найти простоту будет труднее всего. С самого начала своей истории человечество, не жалея усилий, стремится усложнить всё, что только можно. Практическая польза от этого совершенно не ясна — если вообще существует, её никто даже и не ищет.

Одной из областей, в которых человечество достигло весьма впечатляющих успехов в усложнении всего и вся, является география. Похоже, что немалое количество географических названий изначально создавалось с намерением максимально затруднить их запоминание. Зачастую одного названия оказывалось недостаточно, и у ряда мест появлялись названия альтернативные. Возможно, в ряде случаев это даже имело какой-то смысл, но наиболее заметным результатом было появление дополнительных сложностей и создание путаницы.

В большинстве языков этот процесс происходил постепенно и незаметно. В иврите ситуация была принципиально другой — инициаторы его «оживления» поставили себе целью максимально быстро сделать его пригодным к повседневному использованию, а значит, и в предельно короткое время создать всё то количество сложностей, которые в других языках создавались в течение столетий.

Одновременно, надо было реагировать и на изменения, происходившие в окружающем мире параллельно форсированному усложнению языка. Причём, изменения эти происходили не одно за другим, а, зачастую, одномоментно и в больших количествах. Когда в 1918 году закончилась Первая Мировая война, пришлось срочно придумывать ивритские названия для новых государств, возникших на перекроенной политической карте Европы. И основную проблему создала случившаяся в России революция.

Если для России название в иврите уже было — «Русия», с ударением на первый слог, то прилагательное «советский», введённое в обиход новым режимом, требовало творческого подхода. Его и проявили - в полном соответствии с принципом минимизации количества иностранных слов в языке. От ивритского существительного «моацá» (совет) было образовано прилагательное «моацти», и странное явление, появившееся на месте большей части бывшей Российской империи, стало именоваться «Русия ха-моацтит».

Но исторический процесс ставил перед специалистами по языку новые задачи. Несколькими годами позже руководство Советской России решило провести большую реформу, в ходе которой, помимо прочего, поменяло название государства. Ответственные за пополнение словаря иврита откликнулись и на это, но, в полном соответствии с высказыванием Жорж Санд, пошли по максимально сложному пути.

Точнее, появилось сразу три решения. Первое было самым простым — продолжить пользоваться старым названием и именовать Советский Союз Советской Россией (что, впрочем, было не особо оригинальным — так поступили в мире многие). Второе решение было в духе языковой политики — придумать для нового названия ивритский перевод. Перевод придумали — и сторонники этого решения стали называть Советский Союз «Брит ха-моацóт», что буквально означает «союз советов». Третье решение было совсем странным — транслитерировать на иврите официальную аббревиатуру «СССР» и произносить её как «эс-эс-эс-эр».

Первоначально все три обозначения использовались одинаково. В какой-то момент первое начало исчезать, а в использовании двух других появился политический смысл — ивритское название стало основным в официальной речи и документации, а транслитерация русской аббревиатуры использовалась в языке тех, кто был настроен относительно про-советски. Вскоре, же после провозглашения независимости Израиля, транслитерация аббревиатуры «СССР» стала отличительным признаком речи коммунистов и им сочувствующих.

Одновременно в иврите появилось новое прилагательное «совьéти», которое достаточно быстро и основательно вытеснило старое «моацти». Откуда оно взялось, не очень ясно, но можно предположить, что оно было калькой с английского.

Можно, конечно, сказать, что путаница с названиями Советского Союза на иврите была отражением сложностей, имевших место в международной политике, но это объяснение будет слишком простым, а потому и не очень подходящим. Скорее, это было неосознанным стремлением максимально затруднить достижение простоты.