Как жалко, что я не успел дорассказать, что там было

Прекрасный вечер у хозяина. У нас есть грибочки, у нас есть стейк, у нас есть прекрасное вино. И предположительно нас ожидают прекрасные разговоры. Главное – насладиться едой, которая, полагаю, способствует разговорам. Чтобы хорошее настроение было.

А у меня всегда хорошее настроение.

Вчера, думая, что мы встретимся и будем разговаривать, я поймал себя на том, что у меня посредством фотографии возникает диалог с чем-то непонятным мне. То есть я как фотограф обращаю свое внимание на непонятное. И тогда уже в этой кодировке с техникой фотографии, со знанием композиции или содержания непонятное начинает организовываться в более понятные, внятные образы. А когда снимаешь понятное, уже известное, тогда это такой монолог с самим собой, это уже неинтересно.

Боря Михайлов, по-моему, всегда снимал сверхпонятное. Приходил на какой-нибудь пляж и снимал людей, которые там сидят на бережку. Ну что может быть понятнее?

Но ему непонятно было, почему они там сидят. Почему они таким образом сидят, чего они там ищут? Почему этот здесь кувыркается?

А что там непонятного? Приехали в воскресенье погулять, искупаться. Он, конечно, не знал этих людей, они были не знакомы ему, это правда. Обычно фотографируют знакомых. Я думаю, что если взять все фотографии, которые делаются в мире, то девяносто процентов – это фотографии знакомых.

Вы думаете?

Я думаю, да. Я не считал, конечно, но как же иначе? Снимают себя на фоне знакомых и Парфенона. Значит ли это, что люди, которые снимают своих знакомых, совершенно их не понимают? Ну, наверное, в какой-то степени не понимают. Фотография заменяет понимание. Вот это очень важно. Потому что фотография осуществляет власть над людьми, она принуждает к сохранению.

Но сохранение ли это? Может быть, на тот момент. Никто же не дает гарантий, что оно сохранится. Это может исчезнуть, это может…

Гарантий вообще никто никогда не дает.

Но мы-то рождаемся с мыслью, что у нас есть гарантии во всем. Нам все обещано, прекрасный мир.

Кто вам это внушает?

Система, социум, в котором я рождаюсь.

Да ничего он вам не внушает. Социум ничего не внушает, кроме послушания.

Ну не праздного же удовольствия ради он послушание внушает?

Он сам не знает для чего. Ради своей власти. Социум производит над нами насилие, это ему нравится – он в этом видит свою силу. Фотографами социум очень ловко управляет, он отбраковывает все то, что не соответствует норме такого социального изображения, этикета.

И правильно делает. Есть такой фильм – «Ладони», 1993 года. На мой взгляд, очень сильный. Там много о социуме говорится как о неизбежном зле. Или же это неизбежное вечное, в которое мы рождаемся и которое мы потом покидаем с радостью или сожалением. И вот там проскользнула такая мысль, что единственная возможность – это вовремя сойти с ума. Когда ты сходишь с ума, ты как бы отчасти уходишь от него. И тут я провел параллель сразу же: а может, фотография – то же самое? Может, это способ сойти с ума? Я смотрю, как люди снимают и как этот бум фотографии опять прокатывается по всему миру – они просто сходят все с ума.

Это как назвать. Я в этом не вижу безумия – они скорее отвлекаются от мысли. Фотография не предполагает мышления: ты нажимаешь на кнопку, снимаешь, что тебе понравилось. Размышлять долго не требуется.

Человек, который всерьез этим занимается, не только на кнопку нажимает. Он нажимает уже на сердце.

Но фотографы с ума не сходят.

Я думаю, что они все сумасшедшие, полностью. Если послушать, как они между собой разговаривают, это просто сумасшедший сброд. Их вообще слушать нельзя. Есть такой чешский фотограф – Йозеф Куделка; он говорил: если вы не понимаете моей фотографии, вряд ли вы поймете мои слова. То есть когда его просили объяснить, что он снимает, он отказывался это делать. Не потому что он не мог, а потому что по своей идее фотография как бы не требует объяснений.

Это почти любое искусство так, и живопись.

А толкований-то столько, сколько разговоров об искусстве, сколько знатоков, сколько книг написано.

Да не так уж и много написано.

И современные выставки тем более: не прочитав кураторского текста, ты вообще не поймешь, что там выставлено. Потому что это обращено к разуму и гораздо меньше к чувствам…

Я вот этого никогда не переживал. Я никаких книг и путеводителей по выставкам фотографий не смотрел. У меня просто любопытство глаза было. Недавно я посетил большую фотовыставку «Фотография архитектуры» в Лондоне. Довольно интересная выставка, но, видимо, я сам достаточно об этом думал, и меня даже не интересовали концепции фотографов. У одной только Элен Бине – вы ее не знаете?

Нет.

Она занимается фотографией архитектуры. Я видел ее замечательные фотографии старых лондонских зданий. А тут она стала заниматься фотографированием произведений очень популярного швейцарского архитектора Петера Цумтора. Там не было никакой архитектуры, там были композиции из каких-то черных и белых пятен. Чтобы сказать, что это Цумтор, надо было прочесть, что это Цумтор, что это, оказывается, архитектура. Вообще не похоже было. Мне это неинтересно, а она как раз настаивала, что когда фотограф снимает архитектуру, он создает совершенно другие произведения. Он не произведение архитектурного искусства снимает, он снимает те образы, которые рождаются у него, когда он глядит сквозь объектив, и получаются абстрактные композиции из черных переплетов, белых теней.

Я представляю счастье того заказчика, который заказывает у нее снять архитектуру.

А они охотно ей предоставляют снимать свои объекты, она популярна. Но намного больше мне нравились ее старые дворы лондонские, XIX века. Я очень люблю это, для меня фотографии старого города – это самый любимый сюжет. Старые города специально строились для фотографов.

Сегодня фотографы думают, что старый город как раз для них и создан.

Я и говорю! Я согласен с этим. Больше он никому не нужен. Жить там неудобно, в целом грязный он.

Шумно и туристов много.

И ни то, и ни се. И вообще, не хочется ехать в Москву или в Пекин, а фотографы туда едут и привозят кучу интересных фотоснимков. И когда вы хвалите эти старые города, вы хвалите не города, вы хвалите фотографии этих городов. Попробуйте поживите в этом доме с узкой лестницей, без света, без водопровода. Живописность этих домов двусмысленная, сомнительная; будь вы старушкой на костылях – пойдите спуститесь с этой красивой трехэтажной лестницы. Вот в Кулдиге недавно поменяли мостовые, сделали булыжные. Сделано это было, конечно, для фотографии, а не для людей – люди стали падать, расшибать носы, девицы стали каблуки ломать.

А фотографии стали красивее, да?

Да, фактурнее. Потому что фотография Кулдиги с асфальтовой дорогой – просто безобразие. Но правильно ли делать человека жертвой, так сказать, фотографической эстетики – это вопрос, который редко обсуждается.