Не удалось соединить аккаунты. Попробуйте еще раз!

Инакомыслие

С Александром Сергеевичем Есениным-Вольпиным беседует Арнис Ритупс

Прежде всего нужно определить, что такое мир

Фото: Ainars Gulbis


Когда математик Миша Громов посоветовал мне поговорить как с интересным математиком с сыном Сергея Есенина, Александром Есениным-Вольпиным (1924–2016), единственное, что я слышал о Вольпине, был его вклад в советское диссидентское движение: он представлял и даже в каком-то смысле был инициатором «законного» крыла диссидентов, считавшего, что в спорах с властью надо настаивать на соблюдении Конституции СССР (в области защиты прав человека Андрей Сахаров считал Есенина-Вольпина своим учителем). Я был также знаком с его инструкцией о том, как вести себя во время допросов КГБ, написанной в конце 60-х годов и распространявшейся в самиздате. Между 1949 годом, когда его в первый раз отправили на принудительное психиатрическое лечение, и 1972 годом, когда по требованию советских властей он эмигрировал в США, Есенин-Вольпин почти десять лет провел в закрытых психиатрических клиниках и ссылках. В 1965 году он организовал на Пушкинской площади в Москве легендарный митинг гласности, участники которого требовали открытого рассмотрения дела Синявского и Даниэля. Рассказывают, что в 16 лет Есенин-Вольпин решил никогда не лгать даже в мелочах и всю свою жизнь старался строго придерживаться этого принципа (известный диссидент Владимир Буковский считал, что в психиатрических больницах Есенина-Вольпина лечили от «патологической правдивости»).

В США Есенин-Вольпин какое-то время преподавал в университетах Буффало и Бостона, параллельно продолжая работу над трактатом об основах логики и математики, в основе которого лежала защищенная им в 25 лет диссертация по математической логике (трактат этот он так и не закончил). Насколько я понимаю, наиболее интересный вклад Есенина-Вольпина в математику состоит в выработке новых аргументов, ставящих под сомнение существование таких абстракций, как актуальная и потенциальная бесконечность. Это согласуется с его общей позицией философского скептицизма, направленного против безответственного использования абстрактных понятий.

Я встретился с Есениным-Вольпиным в одном из бостонских пансионатов для престарелых, и наш короткий и внезапный разговор, задуманный как знакомство перед настоящим разговором, так и остался единственным: на следующий день встревоженные работники пансионата просто отказались меня впускать, заставили стереть снятые накануне фотографии и стали грозить полицией.

Вместе с разговором мы публикуем фрагменты из «Свободного философского трактата» Есенина-Вольпина, который он сочинил за один день – 1 июля 1959 года, чтобы отослать за границу вместе c подборкой своих стихов и докладом для проходившей в Варшаве конференции «Основы математики и теории бесконечности». На конференцию его не выпустили, но в 1961 году в Нью-Йорке вышел сборник его стихов вместе со «Свободным философским трактатом». В связи с этим Хрущев назвал Александра Есенина-Вольпина «гнилым ядовитым грибом».

А. Р.


Александр Сергеевич, вас знают как математика. Но вы говорите, что вы философ. Как вы понимаете философию?

Я занимаюсь теорией доказательств. Имеются в виду математические доказательства. В молодости я защищал диссертацию по топологии, но меня всегда больше интересовала логика. У меня были и собственные концепции. Они до сих пор есть, но людям лень ими заниматься. Я очень не согласен с тем, что натуральный ряд – 0, 1, 2, 3 и так далее – един. Дело в том, что неизвестно, как далеко он длится. Ведь вы не можете досчитать до триллиона. Значит, это «и так далее» не включает в себя триллион.

Если математический ряд не един, то каков он? Дискретен?

Он дискретен, конечно.

Kак вы пришли к тому, что он дискретен?

Я уже смолоду, со школьных лет, знал только дискретный натуральный ряд. Лет в 16 я познакомился с теориями, согласно которым он не един. И действительно, мы не можем досчитать до триллиона, а точные границы указать нельзя, потому что есть последнее число – а за ним следующее, что, не натуральное? Ну вы понимаете.

А почему нельзя досчитать до триллиона? Времени не хватит?

Ну да.

Есть ли другие причины?

Да и не надо других причин. Если хотите, я могу представить, что мы с вами проживем по триллиону лет – может быть, вы тоже можете. Только мы плохо представляем себе триллион. И конец жизни тоже плохо представляем, к тому же он у разных людей разный.

Обычно все-таки все кончается смертью.

Так считают. Но на самом деле здесь у каждого из нас личное совпадает с обычной, земной жизнью. Ведь вы уже не тот, кем были в 15 лет и так далее. Вот мне уже 90 лет, и я думаю, что в течение десяти лет умру, хотя не знаю причины. Моя мама, однако, была не особенно здоровая женщина, но 98 лет прожила.



Чтобы читать дальше, пожалуйста, войдите со своего профиля или зарегистрируйтесь

Статья из журнала 2021 Весна

Похожие статьи