От горизонта до горизонта

Евгений Викторович Асс родился в 1946 году в семье архитекторов-петербуржцев, встретившихся в Москве. С самого детства он живет в доме, спроектированном его отцом в составе мастерской под руководством Льва Руднева, одного из столпов сталинской архитектуры. Эта мастерская, как и квартира (точнее, несколько архитекторских квартир), находилась на последнем этаже дома, в остальном построенного для Минобороны, и соединялась с ними анфиладой. Ребенок легко приходил к папе на работу не выходя из дома. Эвакуируясь из блокадного Ленинграда, Виктор Асс взял несколько изданий по искусству и архитектуре, а также коллекцию футуристов, которую он собрал на книжных развалах в начале 1930-х. Эти издания и книги из мастерской Евгений читал ребенком. Бабушка, знавшая английский с дореволюционных времен, читала ему Киплинга в оригинале. Большим другом семьи был Святослав Рихтер, бывали в доме и другие великие гости.

В глубокие советские годы, пользуясь своим знанием английского и доступом мамы, изучавшей американскую архитектуру, к иностранной специализированной периодике, Асс организовал регулярные пересказы журнальных статей для коллег в Доме архитектора. Читая его статьи в советской специализированной периодике, уже видишь того самого человека – думающего, чувствующего и ответственного как в отношении феномена архитектуры, так и в отношении профессии, будущих профессионалов и культуры в целом. Сегодня за ним закрепилась слава беспокойной совести цеха: он вечно среди подписантов в защиту памятников архитектуры, он автор письма в Союз архитекторов против вступления организации в Народный фронт без обсуждения с коллегами и автор мемориальной таблички на доме Бориса Немцова.

В 2012 году, после 20 лет преподавания в МАрхИ, Евгений Асс основал архитектурную школу МАРШ, которая до сих пор остается единственным независимым частным архитектурным вузом в России.

У Асса немало построек, хотя меньше, чем у некоторых его коллег того же поколения, зато несравнимо больше учеников. Для них он Мастер, именно с прописной, вне зависимости от их собственного возраста. В МАРШе, правда, идея мастера не в чести. Студент должен знакомиться с разными творческими методами, вырабатывая свой в рамках годовых авторских студий, а не оттачивать навыки копирования учителя. Другое дел – лозунг о воспитании «думающего, чувствующего и ответственного архитектора». Это, конечно, списано с основателя и ректора Школы, перед которым не стоит дилемма, надо ли работать для вечности или для клиента, но есть задача сохранения архитектуры в поле культуры.

При наблюдении за его жизнью через соцсети видишь много неархитектурных друзей: поэтов, художников, кураторов выставок, музыкантов, режиссеров, галеристов, пишущих о культуре журналистов, причем самого разного возраста. Российские архитекторы чаще держатся друг друга, такая жизнь вместе с остальным миром редка. На очередном публичном мероприятии с участием Асса и людей из других сфер культуры последние обычно говорят: «Я ничего не понимаю в архитектуре», а он в ответ начинает рассказывать о поэтике света в пространстве, о танце повседневности, о красоте материальных подробностей.

Описывая архитектуру Асса, нужно сказать, что она лаконична, честна в проявлении конструкции, толерантна к обстоятельствам материальности и критична к обстоятельствам места. Уже много лет и в преподавании, и в практике он работает над инструментарием переосмысления: гравитации, норм, материалов. Что ценнее всего, этот процесс остается в наследство и тем, кто потом живет в его постройках, за счет определения точек взгляда и проживания конкретных сценариев.

Мария Фадеева

Вы приехали, когда появился горизонт. Час назад его еще не было – это было лучшее утро в моей жизни.

Вы видели, как он...

Да, как возникает горизонт. Я подумал, что так выглядел день первый, когда был только свет и еще не было формы. Туман, ничего нету, вообще мира нету. Есть только свет. Очень красиво.

О вашем особом отношении к горизонту я задумался, глядя на ваши рисунки. Расскажите, почему вам так важен горизонт?

Горизонт – это какая-то линия, которая определяет нашу позицию в мире. Это верх и низ, начало и конец, это начало координатной системы, от которой отсчитывается и время, и пространство, и все наше бытие – во всяком случае, я это так ощущаю. Кроме того, есть в горизонте одна завораживающая особенность – это отсутствие масштаба. Линия, проведенная на бумаге, может быть длиной в километр, а может быть и в два сантиметра. Меня это завораживает.

Но горизонт же фикция, иллюзия зрения. Или нет?

Нет. Почему? Горизонт – это объективная реальность. Это точка перехода. Здесь кончается одна материя и начинается другая. Да, меня волнует плоский горизонт. Я не люблю горы, например. Горы мне все время напоминают шоколад.

(Смеется.)

Я не могу отделаться от этого. Но я называю это фикцией, потому что оно же меняется. Оно отодвигается, но оно не исчезает.

Если подняться в воздух на воздушном шаре, горизонт будет вокруг нас.

Это какие-то допущения. Да, а если подняться на космическом корабле, то вообще нет горизонта, горизонт возникнет, по-видимому, в какой-то отдаленной космической перспективе, которую я не готов обсуждать, но в нашем здешнем бытии это определение фундаментально. И с формальной, и с онтологической точки зрения. С онтологической точки зрения это действительно момент перехода, это момент моего самоопределения, здесь где-то что-то происходит. Интересно, я вот здесь, стоя на берегу... Балтийское море мне роднее других, за исключением, может быть, Атлантического океана в Португалии, где ощущение этой безмерной дали меня очень волнует, и я и там, и здесь задаю себе вопрос о героизме первых мореплавателей, которые могли оттолкнуться от берега и поплыть в ту сторону, где ничего нет. По-моему, это сильнее, чем космический полет, – оттолкнуться от берега. Эта отдаляющаяся и недостижимая линия, конечно, имеет какое-то гигантское значение.