На себя я не смотрю

О неприязни, с которой Микеланджело Антониони относился к прессе, ходили легенды. Всю жизнь он последовательно избегал журналистов, а когда им все-таки удавалось загнать режиссера в угол, отвечал с невероятной резкостью. Тем не менее в 1967 году после многочисленных звонков, телеграмм и писем Антониони все-таки согласился дать интервью для «Плейбоя» бывшему главе римского бюро «Ньюсуика» Кертису Пепперу. За некоторое время до того именно Кертис брал интервью у Федерико Феллини – для февральского номера «заячьего журнала» за 1966 год. Оставаясь верным себе, Антониони потребовал права на final cut не только на текст интервью, но и на фотографии. «Мне совершенно не хочется, чтобы по миру бродили ужасные фотографии Антониони», – телеграфировал он журналу. Из 176 снимков, сделанных во время интервью, годными для публикации он признал только 25. Первый вариант беседы, присланный «Плейбоем», Антониони сократил на четверть, остальное же изрядно переработал – окрасив разговор, как пишет в предисловии Пеппер, «в нежно-серые тона». Беседа происходила в квартире Антониони на окраине Рима – в том же доме на одном из верхних этажей жила Моника Витти.

В. А.

    Ваш последний фильм «Фотоувеличение» снимался в Лондоне. Связано ли это с тем, что вы пытались избежать цензуры в Италии из-за эротических сцен в картине?

В «Фотоувеличении» нет никакой эротики. Там есть несколько сцен с обнаженными людьми, но фильм не об этом. Итальянские цензоры пропустили картину с минимальными вырезками.

    В сцене, где фотограф в своей студии устраивает оргию с двумя девушками, немного видны лобковые волосы. Это случайность?

Я не заметил. Если скажете, где именно, я могу посмотреть отдельно.

    Считаете ли вы, что режиссерам надо разрешить показывать на экране полностью обнаженное тело?

Я не вижу в этом необходимости. Самое важное между мужчиной и женщиной происходит не когда они голые.

    Есть ли, на ваш взгляд, нечто, чего нельзя показывать на экране?

Нет лучшего цензора, чем собственная совесть.

    Кто выбрал Лондон в качестве места действия для «Фотоувеличения»?

Я оказался там случайно – чтобы навестить Монику Витти, которая снималась в «Модести Блэйз». Мне понравилась счастливая, фривольная атмосфера. Люди не скованы предрассудками.

    В каком смысле?

Они казались более свободными. Я почувствовал себя как дома. Что-то меня поразило. Что-то во мне изменилось.

    Что именно?

Я не мастер разбираться в себе. Но то, что мне раньше казалось интересным, теперь кажется ограниченным. Я чувствую потребность в новых впечатлениях, новых людях, новых навыках.

    Сложно ли работать за границей?

У «Фотоувеличения» довольно специфический сюжет – это фильм о фотографе, и я изучил творчество нескольких ярких мастеров, это мне сильно помогло. Кроме того, герой перемещается по небольшому участку Лондона – среди немногочисленной элиты жизнелюбов.

    Чем еще – кроме места действия – «Фотоувеличение» отличается от ваших предыдущих фильмов?

Это в корне другая картина. В других фильмах я исследую отношения между двумя людьми – обычно любовные отношения, хрупкость их чувств и тому подобное. А здесь речь совсем о другом. Здесь речь об отношениях индивидуума и реальности – того, что его окружает. Это не любовная история, хоть мы и видим отношения между мужчинами и женщинами. Речь не о чувствах и не о любовных похождениях главного героя, а о его отношениях с миром и тем, что он в нем находит. Он фотограф. Однажды он делает фотографию парочки в парке – эта часть реальности кажется подлинной. Так оно и есть. Однако у реальности есть какая-то необъяснимая свобода. Этот фильм чем-то похож на дзен – чем больше объясняешь, тем он менее понятен. То, что описываешь словами, совсем не то, что на экране.