O Uommibatto! Как прерафаэлиты помешались на вомбатах

В1857 году английский художник Данте Габриэль Россетти – крупнейшая фигура в движении прерафаэлитов, к тому времени знаменитость – получил заказ на роспись сводчатого потолка, верхней части стен и окон библиотеки Оксфордского союза. Россетти собрал группу помощников, в которую среди прочих вошли его новые знакомые – студенты Оксфорда (и в будущем известные художники) Эдвард Бёрн-Джонс и Уильям Моррис.

Пока стены расписывались сценами из жизни короля Артура – причем, как потом оказалось, расписывались довольно плохо, потому что с тех пор они отшелушились и выцвели до неузнаваемости, – стекла на окнах закрашивали белым, чтобы приглушить падающий на стены свет. Вскоре эти белые поверхности покрылись процарапанными в краске набросками, и почти все они изображали одного и того же зверя. Вомбата.

Рисунки эти, разумеется, просуществовали недолго: когда фрески были готовы, краску со стекол смыли. Считается, что лучшие наброски были сделаны Эдвардом Бёрн-Джонсом; он продолжал рисовать этого зверя на протяжении многих лет. Гораздо позже леди Бёрн-Джонс выбрала знойный египетский рисунок, изображающий представителя этого вида, со свистом проносящегося мимо пирамид, в качестве иллюстрации к той части своих воспоминаний, где речь шла об истории с Оксфордским союзом.

Вспоминая, каким удовольствием была эта работа, художник-ассистент Вал Принсеп писал: «Россетти был планетой, вокруг которой все мы вращались, мы подражали даже его манере речи. Красивых женщин мы называли не иначе как “оглушительными”, а вомбаты считались самыми прекрасными из всех божьих тварей».

Как же получилось, что Россетти и все его протеже настолько помешались на вомбатах?

Из всех «братьев»-прерафаэлитов в Австралии довелось побывать лишь одному – скульптору Томасу Вулнеру: разуверившись в том, что искусством можно заработать на жизнь, он уехал в Австралию искать удачу на золотых приисках. Домой он отсылал письма с отчетом о своей жизни, и прерафаэлиты часто приглашали друзей, чтобы зачитать эти послания вслух. Удача Вулнеру не улыбнулась, и австралийский ландшафт ему тоже не нравился. Как он признается в дневнике, там все было вверх дном. Времена года сменяли друг друга не в том порядке, день и ночь – тоже. Птицы, утверждал он, в Австралии не поют, вишни растут косточками наружу, деревья сбрасывают кору, а не листья, и прочее и прочее и прочее. Как-то раз его поверг в шок принесенный ветром запах сирени, потому что к тому времени он уже решил, что Австралия бесплодна и пуста, что это «земля без фруктов и овощей» и уж тем более без запахов. И хотя в дошедших до нас письмах вомбаты отдельно не упоминаются, вполне вероятно, что именно Вулнер привез рассказы об экзотическом сумчатом, когда всего год спустя вернулся домой в Англию.

Конечно, прерафаэлиты были не первыми, кому полюбилось это необычное животное. Вомбаты привлекли внимание английских натуралистов, как только те узнали об их существовании от первых переселенцев, путешественников и естествоиспытателей. Слово «вомбат», которым их называли аборигены, было впервые зафиксировано в окрестностях Порт-Джэксона, и хотя отмечались также такие варианты, как wombach, womback, wom-bat и womat, нынешняя форма закрепилась довольно рано, не позже 1797 года. Сохранились прекрасные рисунки, сделанные в ходе экспедиций на кораблях Investigator и Le Géographe. Рисовали зверька и Фердинанд Бауэр, побывавший в Австралии вместе с Мэтью Флиндерсом, и Шарль Александр Лесюёр, участвовавший в организованной тогда же французской экспедиции Николя Бодена. С их рисунков были сделаны гравюры, которые потом внимательно изучали дома. Вомбаты вызывали восхищение своей кряжистой силой, терпеливостью, своим незлобивым, если не сказать дружелюбным нравом и какой-то стоической непреклонностью. Иногда их называли неуклюжими, бесчувственными и даже глупыми, но редкие замечания такого рода идут вразрез с общепринятым мнением, сложившимся в XIX веке.

Живые вомбаты начали проникать в Европу примерно с 1803 года. Известно, что вомбат был в числе птиц и животных, привезенных для зверинца императрицы Жозефины Бонапарт в Мальмезоне близ Парижа. Одним из первых владельцев вомбата в Европе был английский натуралист Эверард Хом – его статья «О некоторых особенностях анатомического строения вомбата» вышла в «Журнале естественной философии, химии и искусств» в марте 1809 года. Собственно, жившего у Хома вомбата (это был самец) поймал Джордж Басс – скорее всего, на острове Кинг, где, как мы знаем, Басс и его спутники застрелили еще несколько особей. Будучи рассерженным, этот конкретный вомбат замечательно оборонялся: издавал «свистящие» звуки и в клочья разодрал Бассу рукава пальто. Успокоился он, очевидно, далеко не сразу. Басс оставил его в живых, стал за ним ухаживать, а потом отправил его в Англию. В Лондоне он, как пишет Хом, «прожил два года в одомашненном состоянии». Нижеследующее описание сегодня кажется ничуть не менее очаровательным, чем оно, должно быть, представлялось английскому ученому читателю почти двести лет назад:

[Вомбат] при любой возможности зарывался в грунт, поразительно быстро засыпая себя землей. Днем он вел себя спокойно, ночью же находился в постоянном движении; был очень чувствителен к холоду, ел любые овощи, но особенно любил свежее сено, каковое поедал стебелек за стебельком, откусывая, как это делают бобры, по маленькому кусочку зараз. Недостатком сообразительности он не отличался, проявлял привязанность к тем, к кому он привык и кто проявлял к нему доброту. Завидев их, он подбегал и клал передние лапы на колени, а когда его брали на руки, тут же засыпал. Дети могли беспрепятственно возиться с ним и таскать туда-сюда, если же он и кусал их, то без видимого гнева и ярости.

Некоторые превратные представления сохранялись десятилетиями. В 1827 году гравер, работавший в музее в Ньюкасле, изобразил вомбата сидящим в позе кенгуру, и этого не заметили ни наборщики, ни корректоры.

Однако важнейшую роль в утверждении репутации вомбата в Англии сыграл выход роскошного издания Джона Гульда «Млекопитающие Австралии» (1855). Гульд побывал в Австралии гораздо раньше, в 1830-х, и именно благодаря ему художник Эдвард Лир, иллюстрировавший гульдовских «Птиц Австралии», но, к сожалению, не «Млекопитающих», создал прекрасный лист чудных рисунков под заглавием «Туподземные Жывотные Новой Олландии» – редкость, находящуюся сегодня в коллекции библиотеки Пирпонта Моргана в Нью-Йорке. Рисунки Лира были, вероятнее всего, карикатурами на разные виды кенгуру и валлаби, утконоса, «опоссума на своем эвкалипте» и тасманийского сумчатого дьявола. Попадаются и сумасшедшие изображения бандикута, ехидны и сумчатой куницы, на полях обнаруживаются характерные изображения коровы, собаки, овцы и лошади, но больше всего места в нижней части листа занимает очаровательно пухлый вомбат «со своим и-и-и».

В 1855 году Гульд дает вомбату описание ничуть не менее пленительное, чем Хом за пятьдесят лет до этого:

По повадкам своим это ночное существо, днем скрывается в глубоких каменистых норах, которые сам себе роет, и выходит из них ближе к вечеру, однако редко осмеливается удаляться от своего убежища, куда немедленно возвращается при первом же появлении незваных гостей. В естественном состоянии, впрочем, иногда позволяет себе и дальние вылазки, и если на пути у него возникает река, спокойно заходит в воду и движется по дну потока, пока не достигнет противоположной стороны… По характеру своему крайне тих и кроток, быстро привыкает и явным образом привязывается к тем, кто его кормит, в подтверждение чего могу сказать, что два представителя вида, давно уже обитающих в садах Зоологического общества в Риджентс-парке, не только подпускают к себе людей на близкое расстояние, но и разрешают брать на руки и чесать себя любому, кто пожелает вступить с ними в столь тесное знакомство.