Падение вперед

Утром в памяти был еще свеж ночной сон. В какой-то пещере я наткнулась на летучих мышей. Оказалось, что их полторы сотни и это какой-то неизвестный науке вид. Позднее финские ученые присвоили ему имя Матти Нюкянена. Честное слово.

Такое бывает, если читать все газетные заголовки подряд и разделять великую скорбь финского народа: внезапно ушел в вечность непревзойденный чемпион по прыжкам с трамплина Матти Нюкянен¹.

В Хельсинки, в вязких сумерках района Херттониеми действительно снуют летучие мыши, и после захода солнца люди отправляются на их поиски. Участники исследовательского похода собираются возле моего дома в конце Бобровой улицы и громко говорят о летучих мышах. Как-то раз я тоже решила с ними пойти. Путь вел вниз – к площадке для сбора снега, потом сворачивал вправо, продолжался по заросшему кустарником болоту, где проходит граница птичьего заказника, и заканчивался у подножия лыжной горы. Детекторы засекли летучих мышей у старого деревянного трамплина, где в карманах с теплым воздухом кишат насекомые. В отличие от шума, создаваемого голубем, ультразвук летучей мыши человеческое ухо уловить не может.

У деревянного трамплина я собирала грибы и основательно перепугалась, когда совсем рядом, по ту сторону забора, с грохотом рухнул одинокий прыгун. Я просто забыла про пластмассовое покрытие трамплина и склона, позволяющее прыгать в любое время года.

Ограду между лесом и склоном трамплинной горы установили три года назад после трагического случая. Теплой августовской ночью стайка подростков, усевшись друг за другом паровозиком, заскользила вниз. Шестнадцатилетнюю девочку, сидевшую первой, убил натянутый через склон металлический трос, не замеченный из-за темноты и юности.

Суд постановил: самый южный трамплин Херттониеми (K46) необходимо снести. Это последний трамплин в городе, им заведует местное общество ветеранов спорта. Построить новый трамплин дешевле, чем привести в порядок старый, но будут ли строить, пока никто не знает.

Лыжные трамплины есть во многих городах Финляндии, но прыжки с трамплина как спорт уходят корнями именно в столицу, где первые соревнования прошли 9 марта 1886 года.

В Хельсинки найдены остатки фундаментов как минимум 20 деревянных трамплинов. Например, развалины в районе Алппила свидетельствуют о первом в Финляндии трамплине, построенном по настоящим эскизам в 1905 году на холме, где в XIX веке активно охотились на волков и лисиц.

В городе трамплины содержали общества добровольных друзей лыжного спорта, а пользовались ими рядовые обыватели. Город Хельсинки позаботился об освещении, позволявшем проводить вечерние и ночные состязания. У глав обществ в кармане всегда были ключи от электрощитов, и если у трамплина вечером появлялся хотя бы один прыгун, освещение включалось. Некий энтузиаст прямо с балкона соседнего многоэтажного дома присуждал прыгунам очки, а домохозяйки выносили спортсменам свежеиспеченные булочки.

В 50-е и 60-е годы прошлого века – в золотые времена столичного квартала трамплинов – за медали в трех возрастных категориях состязались сотни подростков. Соревнования для взрослых на малых трамплинах не проводились по причине несоответствия их высоты стандартам безопасности.

Близость моря и влажность воздуха влияли на покрытие трамплина и площадки для приземления. Частые обледенения уменьшали шансы прыгуна удержаться на ногах. Самыми уязвимыми оказались лучшие прыгуны, улетавшие дальше, на проезжую часть улицы. Построенный в 1925 году трамплин Каллио приучил к бдительности водителей трамваев: они знали, на каком вираже притормозить, чтобы увидеть, что кто-то готовится к прыжку или уже летит.

До появления пластиковых лыж Karhu “Flying Finn” молодые горожане пользовались деревянными лыжами Karhu винно-красного и синего цветов. Прыгуны облачались в синие шерстяные джемперы, с белым V-образным вырезом. Синие шерстяные шапочки с тонкой белой каемкой было модно натягивать почти на глаза – когда после прыжка требовалось разглядеть заработанные баллы.

В 70-е годы трамплины один за другим стали сносить по соображениям безопасности, из-за теплых зим и новых возможностей для досуга. До увлечения строительством трамплинов финны использовали скалистый рельеф города: летящий со скалы лыжник был привычной деталью зимнего городского ландшафта XIX века.

Но я хотела рассказать про Матти Нюк-янена.

Не знаю, с чего начать, ибо в Финляндии, похоже, про Матти все уже сказано.

Можно начать с лета 1963 года, когда в семье продавщицы Виено и шофера Энсио в городе Ювяскюля появился на свет будущий прыгун с трамплина. Имя ему уже было придумано: Матти Энсио. То лето выдалось куда более холодным, чем в 1962 или 1964 году.

Еще можно рассказать об одном ветреном дне, когда щуплого, 50-килограммового мальчика заметил тренер юниорской сборной Ханну Лепистё. В его присутствии Матти еще прошлым летом не осмелился бы свернуть сигарету. Тринадцатилетний Матти привлек внимание Ханну на трамплине в городе Лахти. Привезенные тренером мальчики не прыгали из-за сильного ветра. День выдался серый и холодный. Ханну заметил, что подросток из Ювяскюля, не обращая ни малейшего внимания на ветер, повторяет прыжок за прыжком. Ханну пригласил Матти в юниорскую сборную. На обычных тренировках юниоры прыгали пять-шесть раз. Матти – десяток с лишним, и это был выбор самого спортсмена. При наличии подъемника Матти мог за одну тренировку прыгнуть 40 раз и больше.

Школа Матти не интересовала, на контрольную по математике он заявился с огромной спортивной сумкой, а вместо листа с задачами вручил учителю чертеж трамплина. Для юноши-интроверта, часто получавшего в школе подзатыльники, гора была гаванью безопасности и покоя.

В день, когда Матти внезапно умер в своей ванной комнате (желтая пресса рассказывает как), Финляндию охватил снежный хаос. Нечто подобное в последний раз наблюдалось восемь лет назад. Городские улицы становились все уже и уже. Могучие сугробы на перекрестках и обочинах нравились и детям, и собакам.

За неделю переполнились все восемь действующих в Хельсинки свалок снега. В прошлые зимы такое количество снега набиралось за четыре-пять месяцев. Не справлялись и снегоплавильные установки. Новая машина для растопки снега Espoo Devil Don способна превращать в воду 150 кубометров снега в час – десять большегрузных машин, но и этого не хватало. За день с улиц Хельсинки вывозилось пять тысяч самосвалов снега. Тогда город принял решение, не вызвавшее восторга у финского Института окружающей среды: несколько недель подряд тысяча кузовов в день сбрасывалась прямиком в море. Экологи предупреждали, что летом это обернется для взморья трехметровым слоем замусоренного песка и гравия.

Огромные самосвалы шли к берегу Хернесаари нескончаемой чередой. Две машины одновременно разгружались в море, два экскаватора у берега перемешивали воду, а два небольших суденышка нарезали круги так, чтобы вся эта серая каша не смерзлась. Столичные власти призвали на подмогу владельцев тракторов и прочей снегоуборочной техники из Ювяскюля, Тампере и даже таких отдаленных мест, как Коккола и Оулу, расположенных в 600 км от Хельсинки.

Матти ушел в вечность незадолго до полуночи, но уже на следующее утро теле- и радиоканалы были готовы к передачам в его память. Пока знавшие Нюкянена тренеры и спортсмены давали интервью в прямом эфире, у подножий трамплинов в Лахти и Ювяскюля беспрерывно шел снег. Заснеженные трамплины, заснеженные журналисты и интервьюируемые. Не знаю, снежинки ли тому виной, но глаза у стоявших перед камерами мужчин казались прозрачно-голубыми, лица под вязаными шапочками – белыми и скорбными. Их ответы на вопросы журналистов были краткими, полными растерянности и едва сдерживаемых слез по утраченному триумфу Финляндии. Флаги на трамплинах и спортивных площадках городов были приспущены. Дума города Ювяскюля в тот же день собралась на чрезвычайное заседание, чтобы обсудить иллюминацию названной именем Нюкянена горы и установку памятника возле нее.

На носящей его имя горе Матти Нюкянен принудительно отработал 57 часов после повторной попытки убить свою предпоследнюю – четвертую – жену, на которой был женат дважды. В прямом эфире, посвященном памяти спортсмена, управляющий горой заметил, что Матти по утрам никогда не опаздывал и приходил на принудительные работы трезвым.

Возможно, статью о Нюкянене и его способностях все же следовало начать с 2003 года, когда я переехала в Финляндию и стала изучать финский.

Финский язык красив. Язык помог мне понять, что представляют собой финны и что они чувствуют.

В хельсинкском Летнем университете я училась три или четыре вечера в неделю, что влетало в изрядную копеечку. Два урока, затем порция кислого финского кофе в газетном киоске и еще два часа занятий. В среду после уроков я вместе с другими иммигрантами пила пиво. В ходе этого процесса моя соседка по парте, австралийка, проболталась, что президент Тарья Халонен – ее крестная мать. В тот миг наш преподаватель языка понял, что он хороший и заслуженный, а у нас, еще не офинляндившихся болтливых иностранцев, тут же возникла уйма желтых вопросов: с какой стати у Тарьи появилась крестница в Австралии (это я позднее выяснила в желтой газете), что Тарья ест на завтрак (австралийка как раз жила у своей крестной матери), может ли Тарья в сердцах отпустить крепкое словцо, кто из муми-троллей нравится Халонен больше всех, каковы отношения президента с мужем, профессором Пентти Араярви и тому подобное. Ничего скандального из крестной дочери выдавить не удалось – разве что она не может допоздна засиживаться в городе, так как таксисты отказываются везти ее по адресу Мянтюниеми: финны знают, что там проживает президент страны. Мянтюниеми означает «сосновый мыс», и это последний адрес на полуострове.

В четверг на уроке языка мы дружно притворялись, что ничего не произошло, и снова пили в газетном киоске кислый кофе. Преподаватель, как обычно, не мог угомониться и доставал нас языковыми упражнениями даже на перемене.

В Финляндии в каждом киоске или продуктовом магазине на почетном месте выставлены на продажу две конкурирующие желтые газеты, причем газеты эти и в самом деле желтого цвета. Преподаватель финского велел за кофе переводить газетные заголовки. Когда мы начнем понимать заголовки желтой прессы без сучка без задоринки, финский можно считать освоенным. И все мы, включая крестную дочь президента, бились с этими треклятыми заголовками. Иногда это были ошеломительные словосочетания и игра слогов. Мы грызли слово за словом, фразу за фразой. Одно лицо, второе, третье – так мы и заметили всенародного белокурого хулигана, тогда уже бывшего прыгуна с трамплина Матти Нюкянена, и со временем стали узнавать. По большей части публикации освещали музыкальную карьеру Матти, падения со сцены или конфликты с применением насилия. Матти стал вторым в Финляндии олимпийским чемпионом, получившим золотой диск за количество проданных музыкальных альбомов. Первым был Тапио Раутаваара.

Последней заснятой песней, спетой Матти на сцене в Хельсинки за несколько дней до кончины, стала: «Лети, Матти Нюкянен, лети!» Мотив был позаимствован у песни про Юрия Гагарина, написанной Хейкки Сало в 1986 году. Концерт Нюкянен начал с заезженного желтыми газетами вопроса: «Разве Матти еще жив?»

На зимних Олимпийских играх в Калгари в 1988 году Матти завоевал три золотые медали, но переводчица Майма Гринберга за много лет до этого связала посвященную Матти шапочку с надписью MÄKIHYPPY (ПРЫЖКИ С ТРАМПЛИНА) и шарф, где на одном конце была большая буква M, а на другом – N: «Я в школьные годы жутко любила смотреть зимние виды спорта, особенно лыжный марафон и прыжки с трамплина, хотя все другие мне тоже нравились, то есть все соревнования, что показывали по телевизору. И вот там я и увидела его, чудесного Матти. Платоническая влюбленность для меня в те годы была нормой. Зацепило. В то время я много вязала, видимо, вязание шапочки и шарфа было какой-то формой ухода от горестей и тревог».

Теперь, в пору траура, я завидую Майме: она была настоящей поклонницей настоящего Матти. Она видела легендарные полеты финского орла в прямом эфире.

В 80-е годы лыжный спорт был мне противен (лыжи не скользили), и во время игр в Калгари я смотрела только фигурное катание. Об этом свидетельствует зеленая тетрадь с обложкой, украшенной не слишком удавшимся кленовым листом. В тетради нарисованы яркие костюмы фигуристов. К некоторым костюмам пририсованы головы и ноги, точнее – морды и лапы, так как людей я тогда рисовать еще не умела. В моей тетради времен Калгари за олимпийские медали борются кошки, зайцы, иногда собаки и кто-то еле узнаваемый – возможно, лошадь.

Тем временем Майма, вероятно, увидела летающего финна на зимних Олимпийских играх в Сараево, но с тем же успехом он мог быть ею замечен еще на розыгрыше Кубка мира 1982 года в Хольменколлене в Осло.

Хольменколленский трамплин является старейшим действующим большим трамплином, и в прыжке восемнадцатилетнего Нюкянена было что-то от глотка шампанского. Видео прыжка прочно держится в лидерах по количеству просмотров на сайте финского общественного телевидения, это самый обсуждаемый и примечательный прыжок Матти. Интересно, что именно этот прыжок, поразивший сердца финнов, толком никто никогда не видел. Не виден он и в упомянутом клипе – из-за густого (финны говорят: густого и мутного, как гороховый суп) тумана. Начало соревнований из-за плохой видимости постоянно откладывалось. Спортсмены сверху не могли разглядеть ни срез трамплина, ни гору. Снег на горе становился виден лишь за несколько секунд до приземления. В этот же момент спортсмена могли увидеть зрители. «Это как с мешком на голове прыгать с крыши дома», – говорит в видеозаписи Матти после первой попытки. «Случайно прыгнул в верном направлении. Когда лыжи ударились в гору, понял, что приземлился», – сказал Матти после второго, победного прыжка.

Нельзя сказать, что Матти вдруг возник из туманного ниоткуда. В Калгари Матти чувствовал себя загнанным в угол, так как после олимпийского золота Осло и Сараево вся Финляндия ждала от него чего-то великого. Майма Гринберга отмечает, что сказанное радиожурналистом Пааво Нопоненом в прямой трансляции из Калгари не было спонтанной речью: «Со стальным блеском в глазах Матти смотрит вниз. Там ему открывается Великое Западное Эльдорадо, страна золота, о которой мечтают многие. Посреди прерии он, как сказочный гриф, кидается в атаку, и радиоволны разносят его стремительный спуск! Толчок и полет – могучий, красивый, контролируемый, долгий! И это прыжок на золотую медаль».

Когда Матти встретил второго Матти, своего судьбоносного тренера Матти Пулли, роль телосложения юниора в его уникальной способности планировать уже была замече-на, но вот над отталкиванием еще надо было поработать.

Матти Пулли в книге «Победный прыжок» пишет, что сам он никогда не состязался в прыжках с трамплина. Пулли интересовала биомеханика опорно-двигательной системы человека и ее научное изучение с помощью скоростных камер. Тщательные исследования привели его к выводу, что техника разгона парня из Ювяскюля отличается от известных ранее и близка к идеалу. В конце 70-х годов, когда Пулли активно включился в подготовку Матти, он развил его интуитивную технику разгона. Нюкянен от края трамплина, или, как говорят финны, клюва, отталкивался раньше других, метра на полтора. Пулли объясняет это и гигантским количеством прыжков, в десятки раз превышавшим опыт рядового юниора, и тем, что Нюкянен в детстве тысячи раз прыгал с маленьких, плохо подготовленных и льдистых трамплинов. Так – почти случайно – Нюкянен сумел во время разгона достичь огромной скорости. Он разгонялся быстрее других и, соответственно, прыгал дальше. В конце 70-х Нюкянен ни на какие победы в своей возрастной группе надеяться еще не мог в силу недостаточного веса. Семнадцатилетний Матти выглядел как десятилетний мальчик и весил всего 56 килограммов. Пулли не пытался нарастить вес своего подопечного, отказавшись от привычных для того времени силовых тренировок. Он велел Нюкянену только прыгать, разгоняться, отталкиваться и снова прыгать. Вместе с ученым Кармело Боско для Нюкянена был изготовлен тяжелый жилет, снимать который ему разрешалось только перед сном. Пулли подчеркивает, что большую роль в успехах юного Нюкянена сыграли упорство, способность летать, бесстрашие и самоуверенность. Нюкянен не раз отмечал, что там, наверху, провел лучшие мгновения своей жизни: планируя, он наконец чувствовал себя в безопасности, ему никто не мешал, он был up yours,² не допуская даже мысли, что может проиграть.

Шум вокруг Матти в Финляндии уже поутих. Обмен мнениями о том, сделала ли страна все для поддержки молодых спортсменов после завершения карьеры, получил ли Матти заслуженное признание еще при жизни, полагаются ли ему государственные похороны и кто должен эти похороны оплатить, похоже, заставил финнов пересмотреть и скорректировать значение слова герой. Психологи и священники, совсем как в свое время после трагических расстрелов в финских школах, вновь призвали журналистов и публику вспомнить о границах человечности, о прощении, о близких усопшего и о приличиях.

Медали Матти тоже в безопасности. Пять олимпийских, 14 с чемпионатов мира, 22 с чемпионатов Финляндии, а также юниорские с чемпионатов мира и Финляндии. После того как Матти в одном из запойных марафонов заложил их сомнительным дельцам, некий желтый журнал совместно с финским Музеем спорта организовал сбор пожертвований на выкуп наград. В следующем году, когда завершится ремонт олимпийского стадиона, медали из Музея лыжного спорта в Лахти переедут обратно в Хельсинки.

Высказывания Матти

Мои шансы fifty-sixty.

Когда идешь прыгать, ты совершенно один. Там, на трамплине, ты должен в одиночку принимать свои собственные решения. Там, наверху, ты полностью up yours.

Метр за метром эта гора тает.

Неважно, лыжи подо мной или женщина, я всегда летаю.

Ясно, что я всегда думаю о сексе, но сейчас мне сначала нужно прыгнуть.

Могу пить, могу и не пить, so not, если только прыжок удался.

Почему ты не кидаешь камешки в озеро? Нет же никакой разницы, играть в гольф или пускать по воде «блинчики». [Нюкянен в 2017 году своему давнему конкуренту Йенсу Вайсфлогу.]

Это [допинговый скандал] свалилось как звезда с ясного неба.

Ведь в свое время и Иисуса забросали камнями, а теперь у чувака всемирная слава.

Когда человек спит, с ним ничего не происходит. А если он не спит, то может, скажем, поймать рыбу.

Так как я испытал все, могу сказать, что кое-что еще осталось неиспытанным.

Проблемы с алкоголем возникают при отсутствии алкоголя.

Если алкоголь есть, проблем с алкоголем нет.

На приличной вечеринке никто из чайной ложки не пьет.

Я слонялся там не совсем трезвым, в события вмешался алкоголь.

Еще немного, и я бы замерз, но еще хватило сил вызвать такси.

Никогда никого не вини в своих косяках. Таков закон мафии.

Случалось, что жизнь отшвыривала, хотя бывали и падения вперед.

Несделанное несделанным не сделаешь.

Любовь как клубок шерсти – она начинается и заканчивается.

Я сейчас брачный консультант. Если кому-то хорошо, пусть позовет меня. Не пройдет и семи секунд, как все будет в полной заднице.

Фильм как фильм. Когда снимают фильм, то это фильм.

Фильм был полный фикшн, хотя парочка фактов там тоже была.

Всегда, когда я прыгаю и достигаю края трамплина, на меня накатывает этакое ощущение bon voyage – ну, что со мной это уже было раньше.

Завтра – это всегда будущее.

Я готов к каждому дню. К завтрашнему тоже.

В концертных турах нам приходится жарко. Там в среднем от семисот до шестисот человек.

Раз в два месяца я тонирую волосы – мир меняется, и я вместе с ним.

Мне понемногу начинает казаться, что я член каждой финской семьи.

Армейских товарищей у меня, похоже, больше, чем в Финляндии жителей.

Все начинается в тот момент, когда ты научился есть фрикадельки вилкой. Тогда ты умеешь делать абсолютно все. Интерес к еде и интерес к спорту идут рука об руку.

Жизнь для человека – самое лучшее время.

Ад, по сравнению с моей жизнью, сущие пустяки.

Такое ментальное ощущение.

Жизнь – это лайф.

Я это, ясное дело, понимаю, но вот мой мозг – нет. [Нюкянен о вопросах бухгалтерии.]