Памятование о смерти

Многих видно утром,

Кого-то не видно вечером.

Многих видно вечером,

Кого-то не видно утром.

Кто-то умирает в утробе,

Кто-то при рождении,

Кто-то, когда еще только ползает,

Кто-то, когда уже ходит.

Кто-то молод, кто-то стар,

Кто-то взросл.

Все идет своим чередом,

Как падает на землю созревший фрукт.

Из Уданаварги, древнего сборника буддийской поэзии

В январе 2018 года в журнале «Когнитив сайнс» вышла статья под заголовком «Смерть и самость». Там, в частности, рассматривался вопрос о том, как страх смерти переживается в трех группах – индийских индуистов, американских христиан и тибетских буддистов. К буддистам были отнесены живущие в Индии тибетцы-миряне, бутанцы-миряне, проживающие в Бутане, и тибетские монахи из Индии. Все они заполнили анкеты, с помощью которых предстояло выяснить, где они находятся на шкале страха собственной смерти (психологи называют это индексом FPD). Исследователи с удивлением обнаружили, что больше всех – и с большим отрывом – смерти боялись тибетские монахи-буддисты. Но стоило ли удивляться?

Исследователи, видимо, предположили, что раз в буддизме, как известно, отрицается существование «Я», переселяющегося из одного тела в другое, то монахи не будут тревожиться о том, что ждет их в будущем. Кроме того, они, наверное, решили, что раз они монахи, то всю жизнь занимаются тем, чтобы вскрыть и преодолеть эти страхи в других. Но если ознакомиться с буддистской литературой любого толка, правильнее будет предположить, что страх смерти и беспокойство о следующей жизни составляют стержень буддистских практик. Другими словами, высокие показатели тибетских буддистских монахов по шкале FPD могли просто свидетельствовать о том, что они добросовестно выполняют свою работу.

Весь буддистский канон пропитан страхом смерти. В знаменитой истории о том, как принц Сиддхартха решил покинуть родной дворец, одной из причин (наряду с болезнями и старением), которые заставляют его оставить жену и младенца и отправиться на поиски состояния, неподвластного смерти (он назвал его нирваной), является как раз неизбежность смерти. В двух самых известных компендиумах буддистских практик, созданных на противоположных полюсах буддистского мира, – в «Пути очищения» Буддхагхоши, жившего в V веке на Шри-Ланке, и в «Большом руководстве к этапам Пути Пробуждения», написанном Цонкапой в XV веке в Тибете, – пространные главы посвящены, как это у них называется, памятованию о смерти. Говоря коротко, памятование о смерти – это осознание бесспорного факта: смерть точно случится, но неизвестно когда именно. Цитируя множество индийских буддистских текстов, Цонкапа представляет целую серию образов, предназначенных для того, чтобы вызвать страх смерти:

…когда ведут овец и прочих [животных] на убой, они с каждым шагом приближаются к смерти; как мчится бурный поток или падает вода с крутой горы, так быстро и жизнь пролетает; как пастух гонит палкой скот помимо его воли домой, так и болезнь да старость приближают нас помимо воли к Владыке смерти¹.

Если все это так, то как же нам жить? Буддисты рассуждают следующим образом: раз умереть можно в любой момент, глупо гоняться за радостями этой жизни. Цонкапа спрашивает, следует ли падающему со скалы человеку в процессе падения любоваться пейзажем. (Предполагается, что нет, но вопрос сам по себе интересный.)

Страх смерти, который буддизм прививает своим последователям, это не парализующий ужас, а скорее осознание того, что смерть, а значит, и следующая жизнь, может наступить в ближайший момент. А поскольку в буддийской вселенной много пренеприятных мест, где можно родиться насекомым, животным, привидением, плюс есть еще целая серия ужасных преисподних, как холодных, так и горячих, то готовым надо быть ко всему. Как будто бы этого было мало, после смерти, но до перерождения человеку приходится пройти через бардо (в переводе с тибетского «между двумя»), где можно блуждать до 49 дней, пытаясь избежать перерождения (как правило, впустую). Следовательно, нас ждут тяжкие испытания, по сравнению с которыми повседневные заботы попросту ничего не значат. Соответственно, нужно во что бы то ни стало воспользоваться «драгоценным человеческим рождением», чтобы получить возможность окончательно выйти из круга перерождений. В буддизме это называется памятованием о смерти, которое следует культивировать с помощью медитаций. Это, само собой, не имеет ничего общего с требованием «осознанности», отказа от забывчивости, захватившим в последнее время чуть ли не весь мир, – у нас это лишь средство пропаганды похудения и прочих подобных вещей.

В статье также сообщалось, что у тибетских монахов был выявлен более высокий страх исчезновения «Я», чем в других группах. Как и в случае со страхом смерти, исследователи удивились, решив, что это противоречит основам буддийской философии – известной доктрине «не-Я», которая гласит, что бессмертной души нет, а ум и тело состоят из элементов, существующих какие-то мгновения. Но опять же – чему тут удивляться? Можно было бы спросить, не является ли утверждение о том, что никакого «Я» нет, высшей формой зацикленности на самом себе.