Во вступлении к роману «Город» Клиффорд Саймак процитировал гипотетическое заключение социолога далёкого будущего: «Большинство авторитетов в области экономики и социологии полагает организацию типа города немыслимой не только с экономической, но и с социологической, и психологической точек зрения. Никакое существо с высокоразвитой нервной системой, необходимой для создания культуры, подчёркивают они, не могло бы выжить в столь тесных рамках».Мнение социологов далёкого будущего не может не представлять интереса, но на данный момент оно остаётся чистой теорией. Судя по всему, человечество ещё не доросло до столь прогрессивных идей, поэтому уже почти триста лет, с начала Промышленной революции, в мире идет процесс урбанизации. Люди перебираются подальше от природы, в среду обитания, которую в далёком будущем, вероятно, признают немыслимой с экономической, социологической и прочих точек зрения. Иногда они совершают ещё более парадоксальные поступки. Вырвавшись из города, в котором им стало тесно, они основывают другой город, в котором через некоторое время сталкиваются с уже знакомыми проблемами. Именно такое развитие событий имело место в начале ХХ века в забытой богом провинции Османской империи. Евреи, селившиеся в относительно небольшой и сонной Яффе, заметили, что места в городе становится всё меньше и меньше. Распространение сионистских идей привело к росту населения, места для новых домов в черте города уже практически не оставалось. Сначала отдельные решительные личности стали селиться за городской чертой и создавать новые кварталы, административно относившиеся к Яффе. А затем группе ещё более решительных личностей пришла в голову гораздо совсем радикальная идея — построить новый город, причём не просто город, а первый город, основным языком в котором будет иврит.Идея начала воплощаться в 1909 году, когда несколько десятков семей из Яффы купили землю на берегу к северу от города и разыграли между собой земельные участки. Первым делом заложили здание для гимназии, основанной за несколько лет до того и ставшей первым учебным заведением с преподаванием только на иврите, и только потом приступили к строительству домов. И тут перед поселенцами встала еще одна задача — надо было решить, как назвать город.Идей было много, причём самых разных. Кто-то даже предложил назвать город «Герцлией» по имени отца сионизма Теодора Герцля. В результате, победила самая запутанная идея.
Несколькими годами ранее один из пионеров ивритской журналистики Нахум Соколов переводил с немецкого на иврит роман того же Теодора Герцля «Старая новая страна» («Altneuland»), название которого буквально можно было бы перевести как «Старая новая земля». В романе описывалось будущее еврейское государство в Палестине. В процессе перевода Соколов не нашёл адекватного перевода для названия и решил дать ивритскому переводу совсем другое заглавие. Проштудировав Ветхий Завет, он нашёл в книге Иезекииля упоминание места «Тель-Авив», что значит «весенний курган», в котором собрались евреи, изгнанные ассирийцами из Иудеи. Соколов истолковал это название по-новому. «Курган» в его толковании символизировал древность, «весна» же — обновление. Под этим названием книга и вышла на иврите. Когда же началось обсуждение названия нового города, один из основателей весьма вовремя вспомнил об этой переводческой находке и предложил назвать так город, строящийся рядом с древней Яффой. Идея неожиданно понравилась участникам обсуждения, и 21 мая 1910 года новый город было решено назвать «Тель-Авивом».Город стал достаточно быстро развиваться. Если социологи далёкого будущего займутся изучением его истории, то, без всякого сомнения, придут к выводу, что проживание в нём со всех точек зрения было немыслимым. Можно даже предположить, что с этим выводом согласилась бы часть его жителей - что совершенно не мешает им продолжать жить в Тель-Авиве и отвергать даже мысль о переезде в другое место.
А Эпштейну – ничего
Беспринципный Лондон
Почтальон воспоминаний